намъ неизвѣстны, мы не торопимся судить, и спокойно остаемся при нашемъ незнаніи, пока не представится случай покончить съ нимъ.
Вернувшись домой, мы разговариваемъ о ярмарочной уткѣ и эта бесѣда наводитъ насъ на мысль воспроизвести ее: мы беремъ хорошо намагниченную иголку, облѣпляемъ ее бѣлымъ воскомъ и придаемъ ему, какъ умѣемъ, форму утки, такъ чтобы игла проходила сквозь туловише, а головка ея образовала клювъ. Мы кладемъ утку на воду, подносимъ къ ея головѣ ключъ, и видимъ съ легко понятной радостью, что наша утка слѣдуетъ за ключемъ совершенно такъ же, какъ ярмарочная за хлѣбомъ. Замѣтить, въ какомъ направленіи утка останавливается на водѣ, если предоставить ее самой себѣ, мы успѣемъ въ другой разъ. Теперь же мы такъ заняты своимъ предметомъ, чтони о чемъ другомъ не хотимъ думать.
Въ тотъ же вечеръ мы возвращаемся на ярмарку съ заготовленнымъ хлѣбомъ въ карманахъ; и какъ только фокусникъ продѣлываетъ свой фокусъ, мой маленькій ученый, съ трудомъ сдерживавшій свое нетерпѣніе, говоритъ ему, что это штука не хитрая, и что онъ сумѣетъ сдѣлать тоже. Его ловятъ на словѣ; онъ тотчасъ достаетъ изъ кармана кусокъ хлѣба, въ которомъ спрятано желѣзо; приближается къ столу съ бьющимся сердцемъ; протягиваетъ хлѣбъ дрожащей отъ волненія рукой; утка подплываетъ и слѣдуетъ за нимъ: ребенокъ вскрикиваетъ и дрожитъ отъ радости. Раздаются аплодисменты, браво, голова его идетъ кругомъ, онъ внѣ себя. Смущенный фокусникъ подходитъ однако къ нему, цѣлуетъ его, поздравляетъ, и проситъ почтить его завтра своимъ присутствіемъ, прибавляя, что онъ постарается собрать побольше народа полюбоватся его искусствомъ. Мой маленькій натуралистъ, гордый своимъ успѣхомъ, готовъ пуститься въ разговоры; но я тотчасъ затыкаю ему ротъ и увожу его осыпаннаго похвалами.
Ребенокъ до слѣдующаго дня считаетъ минуты съ забавнымъ нетерпѣніемъ. Онъ приглашаетъ всѣхъ встрѣчныхъ; ему хотѣлось бы, чтобы весь родъ человѣческій былъ свидѣтелемъ его славы; онъ съ нетерпѣніемъ поджидаетъ назначеннаго часа, упреждаетъ его; мы летимъ на мѣсто дѣйствія; зала уже полна. При входѣ его юное сердце расцвѣтаетъ. Сначала идутъ разные фокусы; фокусникъ превосходить самого себя и продѣлываетъ удивительныя штуки. Ребенокъ не видитъ ничего; онъ волнуется, обливается потомъ, еле переводитъ духъ; и все время теребитъ въ карманѣ кусокъ хлѣба дрожащей отъ нетерпѣнія рукой. Наконецъ наступаетъ его очередь; фокусникъ торжественно представляетъ его публикѣ. Онъ приближается, слегка смущенный, достаетъ свой хлѣбъ... Новая превратность дѣлъ человѣческихъі утка, такая ручная наканунѣ, сегодня оказывается дикой; вмѣсто того, чтобы направить клювъ къ хлѣбу, она поворачиваетъ къ нему хвостъ и уплываетъ; она избѣгаетъ хлѣба и руки, его протягивающей, такъ же упорно, какъ вчера слѣдовала за ними. Послѣ тысячи безплодныхъ попытокъ, вызывающихъ свистки, ребенокъ жалуется, говоритъ, что его обманываютъ, что это не та утка, и предлагаетъ фокуснику приманить ее.
Фокусникъ, не отвѣчая, беретъ кусокъ хлѣба и протягиваетъ его уткѣ; утка немедленно направляется къ хлѣбу и гоняется за рукой, которая отводитъ его. Ребенокъ беретъ тотъ же кусокъ
