надъ нимъ, чтобы онъ сталъ возмущаться ею; онъ несетъ ея иго съ самаго рожденія; и вотъ онъ привыкъ къ ней; онъ всегда готовъ ко всему.
Занимается ли онъ или забавляется, то и другое равнозначуще для него; его игры — его занятія, онъ не чувствуетъ разницы между ними. Ко всему, что онъ дѣлаетъ, онъ относится съ интересомъ, возбуждающимъ улыбку, и свободой, которая нравится, причемъ выказываетъ разомъ складъ своего ума и кругъ своихъ познаній. Развѣ это не соотвѣтствующее возрасту, не трогательное и милое зрѣлище — видѣть хорошенькаго ребенка, съ живымъ и веселымъ взглядомъ, съ довольнымъ и яснымъ выраженіемъ, съ открытой и смѣюшейся физіономіей, который играючи дѣлаетъ самыя серьезныя вещи, или глубокомысленно занимается самыми пустыми забавами?
Угодно вамъ теперь судить о немъ путемъ сравненія? Сведите его съ другими дѣтьми и предоставьте самому себѣ. Вы вскорѣ увидите, кто изъ нихъ дальше ушелъ въ истинномъ развитіи, кто больше приблизился къ совершенству ихъ возраста. Среди городскихъ дѣтей не найдется такого ловкаго какъ онъ; но онъ превосходить и силой каждаго изъ нихъ. Съ крестьянскими мальчиками онъ равенъ по силѣ, но превосходитъ ихъ ловкостью. Во всемъ, что доступно дѣтству, онъ судитъ, разсуждаетъ, предвидитъ лучше ихъ всѣхъ. Если нужно дѣйствовать, бѣгать, прыгать, передвигать тѣла, поднимать тяжести, опредѣлять разстоянія, выдумывать игры, брать призы, то подумаешь, что природа покорна его приказаніямъ, такъ легко подчиняетъ онъ все своей волѣ. Онъ созданъ для того, чтобы руководить, чтобы управлять равными себѣ: талантъ, опытъ замѣняютъ ему право и власть. Дайте ему какое угодно платье и имя, все равно, онъ всюду будетъ первенствовать, всюду сдѣлается вождемъ другихъ; они всегда будутъ чувствовать его превосходство надъ собою; не желая командовать, онъ будетъ начальникомъ; не думая о повиновеніи, они будутъ повиноваться.
Онъ достигъ зрѣлости дѣтства онъ жилъ жизнью ребенка, онъ не купилъ своего совершенства цѣною своего счастья; напротивъ одно содѣйствовало другому. Пріобрѣтая весь разумъ своего возраста, онъ былъ счастливъ и свободенъ, насколько его конституція допускала это. Если роковая коса скоситъ въ немъ цвѣтъ нашихъ надеждъ, намъ не придется оплакивать разомъ его жизнь и его смерть, ни обострять нашей скорби воспоминаніемъ о той, которую мы ему причиняли; мы скажемъ себѣ: по крайней мѣрѣ онъ воспользовался своимъ дѣтствомъ; онъ не потерялъ по нашей милости ничего изъ того, что дала ему природа.
Большое неудобство этого первоначальнаго воспитанія заключается въ томъ, что оно замѣтно только для проницательныхъ людей, а дюжинные глаза увидятъ въ ребенкѣ, воспитанномъ съ такимъ тщаніемъ, обыкновеннаго шалуна. Наставникъ думаетъ больше о своемъ интересѣ, чѣмъ объ интересѣ своего ученика; онъ старается доказать, что не теряетъ даромъ времени и заслуживаетъ жалованье, которое попучаетъ; онъ снабжаетъ ученика знаніями, которыя легко выставить на показъ; не важно, годится ли на что-нибудь то, чему онъ его обучаетъ, лишь бы оно бросалось въ глаза. Онъ нагружаетъ его память разнымъ хламомъ, безъ разбора, какъ по-
