глазъ достигаетъ предмета раньше, чѣмъ рука, то умъ судитъ почти всегда безъ ея помощи. Зато сужденія осязанія самыя надежныя, именно потому что они самыя ограниченныя; такъ какъ, не простираясь дальше того, что могутъ достать наши руки, они исправляютъ легкомысліе остальныхъ чувствъ, бросающихся вдаль на предметы, едва замѣчаемые ими, межъ тѣмъ какъ то, что замѣчаетъ осязаніе, оно замѣчаетъ хорошо. Вдобавокъ, прибавляя, когда намъ вздумается, силу мускуловъ къ дѣйствію нервовъ, мы соединяемъ, посредствомъ одновременнаго ошущенія, сужденіе о температурѣ, величинахъ, формахъ, съ сужденіемъ о вѣсѣ и твердости. Такимъ образомъ осязаніе, ознакомляя насъ, лучше всѣхъ остальныхъ чувствъ, съ впечатлѣніемъ, которое постороннія тѣла могутъ производить на наше, примѣняется всего чаще и даетъ намъ самое непосредственное знаніе, необходимое для нашего сохраненія.
Если изощренное осязаніе можетъ замѣнять зрѣніе, то почему бы ему не замѣнять до нѣкоторой степени также слуха, разъ что звуки возбуждаютъ въ звучащихъ тѣлахъ сотрясенія, ощутимыя для осязанія? Положивъ руку на віолончель, можно, безъ помощи глазъ и ушей, различить, единственно по вибраціи и дрожанію дерева, какую ноту она издаетъ, высокую или низкую, и извлекается ли она изъ квинты или изъ баса. Если пріучать чувство осязанія схватывать эти различія, то, я не сомнѣваюсь, оно станетъ современемъ настолько чувствительнымъ, что можно будетъ слышать цѣлую арію пальцами. Если допустить это, то ясно, что со слѣпыми можно бы было говорить при посредствѣ музыки; такъ какъ тоны и темпы не менѣе способны къ правильнымъ комбинаціямъ, чѣмъ произношеніе и голоса, и слѣдовательно такъ же могутъ служить элементами рѣчи.
Есть упражненія, которыя притупляютъ чувство осязанія и дѣлаютъ его менѣе воспріимчивымъ; другіе наоборотъ, обостряютъ его и дѣлаютъ болѣе чувствительнымъ и тонкимъ. Первыя, сочетая много движенія и силы съ постояннымъ впечатлѣніемъ жесткихъ тѣлъ, дѣлаютъ кожу грубой, мозолистой и отнимаютъ у нея естественную чувствительность; вторыя разнообразятъ эту чувствительность посредствомъ легкихъ и частыхъ прикосновеній, такъ что умъ, внимательный къ постоянно повторяющимся впечатленіямъ, пріобрѣтаетъ способность судить о всѣхъ ихъ измѣненіяхъ. Эта разница замѣтна при употребленіи музыкальныхъ инстументовъ; жесткое и раздражающее кожу прикосновеніе віолончели, контрбаса, даже скрипки сообщая пальцамъ большую гибкость, дѣлаетъ концы ихъ мозолистыми. Гладкое и ровное прикосновеніе клавесина дѣлаетъ ихъ также болѣе гибкими, и въ тоже время болѣе чувствительными. Въ этомъ отношеніи, стало быть, игра на клавесинѣ предпочтительнѣе.
Важно, чтобы кожа привыкала къ впечатленіямъ воздуха и могла переносить ихъ измѣненія; такъ какъ она защищаетъ все остальное. Съ этой оговоркой, я не желалъ бы, чтобъ рука, черезчуръ рабски прилагаемая къ однѣмъ и тѣмъ же работамъ, грубѣла, ни чтобы ея кожа, ставъ почти костистой, утратила тонкую чувствительность, которая даетъ намъ возможность опредѣлять тѣла на ощупь, и, смотря по характеру прикосновенія, заставляетъ насъ иногда въ темнотѣ содрагаться на разный ладъ.
