Вскорѣ у меня явилось сильное желаніе узнать, возможно ли приручать также и вольныхъ бабочекъ и устраивать имъ счастливую жизнь въ комнатѣ. Въ одинъ прекрасный лѣтній день я рѣшилась сдѣлать первую попытку въ этомъ направленіи.
Наканунѣ, въ моемъ саду летала бабочка чертополоховая пеструшка[1], и когда я стала ее теперь искать, то вскорѣ увидѣла ее переносившуюся быстрымъ полетомъ съ одной цвѣточной клумбы на другую. Я стала за ней слѣдить, и, когда она, спустя нѣкоторое время, сѣла отдохнуть на усыпанную пескомъ садовую дорожку, медленно опуская и поднимая при этомъ свои пестренькія крылышки, я тихонько и осторожно начала приближаться къ ней съ каплей меда на протянутомъ пальцѣ. Однако бабочка оказалась неподатливою: она ни за что не хотѣла принять мое угощеніе. Подпустивъ меня къ себѣ на разстояніе меньше длины мизинца, она вдругъ вспорхнула и въ нѣсколько мгновеній скрылась изъ моихъ глазъ. Хотя я и опасалась, что она болѣе не вернется, однако все-таки продолжала терпѣливо ее ожидать. Къ большой моей радости, черезъ нѣсколько минутъ, бабочка снова появилась, и совсѣмъ близко отъ меня. Снова начала я осторожно къ ней подкрадываться, и — снова упорхнула отъ меня легко-крылая летунья. Но, при третьей попыткѣ съ моей стороны, она настолько уже получила довѣрія ко мнѣ, что развернула свой хоботокъ и отвѣдала моего меда, а вслѣдъ за тѣмъ и добровольно вскарабкалась на подставленный ей мною палецъ. Тогда, съ величайшею осторожностью, я накрыла ее маленькою бамбукового клѣточкой и принесла такимъ образомъ въ комнату. Пока я несла мою милую плѣнницу, она продолжала сидѣть на моемъ пальцѣ, упиваясь сладостью душистаго меда. Насытившись, она побѣжала своими нѣжными ножками къ свѣжимъ цвѣтамъ, находившимся посреди клѣтки, и затѣмъ, попорхавъ немного взадъ и впередъ, предалась, повидимому, своей судьбѣ: сложила крылышки и спокойно усѣлась на моховомъ коврикѣ, на днѣ клѣтки.
Въ то время, какъ я была занята ловлей этой бабочки, я замѣтила прекрасный экземпляръ бабочки адмирала[2], летавшей надъ группой цвѣтущихъ георгинъ. Такъ какъ я полагала, что моей «Цинтіи», въ ея одиночествѣ, пріятно будетъ сообщество другой бабочки, то и рѣшилась попытаться завладѣть, тѣмъ же способомъ, и красавцемъ «адмираломъ». Однако въ этомъ случаѣ я имѣла менѣе надежды на успѣхъ, потому что, хотя господинъ «адмиралъ» и вѣсьма отваженъ и смѣлъ, но у него нѣтъ также недостатка и въ хитрости, а сильныя крылья уносятъ его съ быстротой стрѣлы, если его обезпокоятъ или потревожатъ. Сколько разъ обошла я кругомъ, подкрадываясь, георгиновую грядку, въ то время, какъ «адмиралъ» постоянно предпочиталъ находиться на противоположной сторонѣ, словно меня поддразнивая! Но, наконецъ-таки, послѣ продолжительныхъ домогательствъ съ моей стороны, онъ позволилъ мнѣ приблизиться къ нему и предложить мое предательское лакомство. Когда же онъ отвѣдалъ восхитительнаго нектара, — вся пугливость его сразу исчезла. Онъ
Вскоре у меня явилось сильное желание узнать, возможно ли приручать также и вольных бабочек и устраивать им счастливую жизнь в комнате. В один прекрасный летний день я решилась сделать первую попытку в этом направлении.
Накануне, в моём саду летала бабочка чертополоховая пеструшка[1], и когда я стала её теперь искать, то вскоре увидела её переносившуюся быстрым полётом с одной цветочной клумбы на другую. Я стала за ней следить, и, когда она, спустя некоторое время, села отдохнуть на усыпанную песком садовую дорожку, медленно опуская и поднимая при этом свои пёстренькие крылышки, я тихонько и осторожно начала приближаться к ней с каплей мёда на протянутом пальце. Однако бабочка оказалась неподатливою: она ни за что не хотела принять моё угощение. Подпустив меня к себе на расстояние меньше длины мизинца, она вдруг вспорхнула и в несколько мгновений скрылась из моих глаз. Хотя я и опасалась, что она более не вернётся, однако всё-таки продолжала терпеливо её ожидать. К большой моей радости, через несколько минут, бабочка снова появилась, и совсем близко от меня. Снова начала я осторожно к ней подкрадываться, и — снова упорхнула от меня легко-крылая летунья. Но, при третьей попытке с моей стороны, она настолько уже получила доверия ко мне, что развернула свой хоботок и отведала моего мёда, а вслед за тем и добровольно вскарабкалась на подставленный ей мною палец. Тогда, с величайшею осторожностью, я накрыла её маленькою бамбукового клеточкой и принесла таким образом в комнату. Пока я несла мою милую пленницу, она продолжала сидеть на моём пальце, упиваясь сладостью душистого мёда. Насытившись, она побежала своими нежными ножками к свежим цветам, находившимся посреди клетки, и затем, попорхав немного взад и вперёд, предалась, по-видимому, своей судьбе: сложила крылышки и спокойно уселась на моховом коврике, на дне клетки.
В то время, как я была занята ловлей этой бабочки, я заметила прекрасный экземпляр бабочки адмирала[2], летавшей над группой цветущих георгин. Так как я полагала, что моей «Цинтии», в её одиночестве, приятно будет сообщество другой бабочки, то и решилась попытаться завладеть, тем же способом, и красавцем «адмиралом». Однако в этом случае я имела менее надежды на успех, потому что, хотя господин «адмирал» и весьма отважен и смел, но у него нет также недостатка и в хитрости, а сильные крылья уносят его с быстротой стрелы, если его обеспокоят или потревожат. Сколько раз обошла я кругом, подкрадываясь, георгиновую грядку, в то время, как «адмирал» постоянно предпочитал находиться на противоположной стороне, словно меня поддразнивая! Но, наконец-таки, после продолжительных домогательств с моей стороны, он позволил мне приблизиться к нему и предложить моё предательское лакомство. Когда же он отведал восхитительного нектара, — вся пугливость его сразу исчезла. Он
