Однажды, когда работники косили нашъ лугъ, они наткнулись на гнѣздо дикой утки, въ которомъ лежало восемь яицъ. Еще теплыя, они были подложены подъ клохтавшую курицу. По прошествіи недѣли изъ нихъ вылупились маленькіе, покрытые пухомъ утенята, которые и были посажены подъ корзину, на птичьемъ дворѣ. Посѣтивъ ихъ на слѣдующее утро, я нашла, къ большому моему огорченію, четырехъ изъ нихъ мертвыми, остальные же жалобно пищали, въ то время, какъ курица озабоченно вертѣлась около нихъ, не зная, какъ ихъ успокоить. Я тотчасъ же поняла, что кормъ для нихъ былъ неподходящій. Подумавъ немного, я рѣшила взять ихъ подъ свое особое покровительство, — велѣла перенести корзину въ садъ и поставить ее подъ свѣсившіяся вѣтви куста сирени, такъ, чтобы ее было видно изъ окна моей комнаты. Затѣмъ, я поставила въ [1][корзину широкую чашку с водой, положила возле нее мелко нарубленного салата, вареной крупы с подмешанными к ней крошками черного хлеба, а также не забыла о корме и для наседки. Весело было смотреть, как мои утятки принялись за предложенный корм и как шустро плавали в чашке с водой. Наконец они как будто вспомнили, что у них есть теплое и уютное местечко подле их матери, и тотчас они скрылись все четверо под гостеприимно растопыренные для них крылья наседки. Я ушла от них успокоенная, зная, что теперь они хорошо пристроены, и, уходя, слышала, как они потихоньку еще болтали между собою сонными голосками.
Вскоре я нашла необходимым окружить их проволочною сеткой в предупреждение нападения ворон и ласки — маленького хищного зверька, время от времени показывавшегося по соседству с корзиной. Трое из моих утят счастливо избежали всяких опасностей, четвертого же, самого слабого, вероятно, как-нибудь неосторожно придавила наседка.
Выращивая таких диких птиц, нужно первым делом узнать те условия, относительно обстановки местности и пищи, которыми эти птицы пользуются среди природы, и затем постараться обставить их по возможности такими же условиями и у себя. Хотя крошечный салат и несколько червячков были для них и вполне подходящею пищей, но надо было видеть то ликование, с которым встретили мои милые утятки охапку водяных растений, принесенную им однажды из пруда вместе с приставшими к ним ракушками и разными водяными насекомыми!
При постоянной заботливости и внимании, которые оказывались моим маленьким широконосым питомцам, они мало-помалу стали совсем ручными и ели даже прямо у меня из рук. Когда я выпускала их из корзины, они ковыляли за мною к большой куче прошлогодних листьев, в которой водились в изобилии разные черви, и там начиналась самая оживленная возня: листья ворошились и разбрасывались по сторонам, вытаскивались из-под них черви, которые затем отнимались друг у дружки, причем происходили толкотня и нередко кувырканье друг через дружку, и все это сопровождалось издаванием особенно оживленных и радостных звуков.
Когда у них стали вырастать на крыльях перья и мои утятки вообразили себя достаточно умными для того, чтобы не следовать повсюду по пятам своей наседки, они стали отлучаться куда-то ежедневно после обеда часа на два, причем скрывались так ловко, что я никогда не могла заме]тить, какъ и когда они уходили. Впрочемъ, они всегда аккуратно и во-время возвращались назадъ — приходили, какъ ни въ чемъ не бывало, ковыляя другъ за дружкой, и прямо направлялись къ своей корзинѣ, въ которой и усаживались, видимо, совершенно довольные. Наконецъ, однажды мнѣ удалось прослѣдить за ними, какъ говорится, по пятамъ, при чемъ, къ великому моему удивленію, оказалось, что конечною цѣлью ихъ путешествія былъ весьма отдаленный отъ нашего дома прудъ, достигнуть котораго они могли лишь преодолѣвъ большія препятствія.
Прежде всего имъ нужно было пройти черезъ большой лугъ, затѣмъ черезъ лѣсокъ и широкій выгонъ, далѣе пробраться черезъ густую живую изгородь и миновать широкое поле, чтобы, наконецъ, достигнуть пруда, лежавшаго за высокою земляною плотиной и воду котораго они никоимъ образомъ не могли увидѣть издали. Тамъ нашла я моихъ маленькихъ бѣглецовъ, съ великимъ восторгомъ полощущихся и плавающихъ въ своей родной стихіи. Они казались совершенно обезумѣвшими отъ счастья! Я долго любовалась этою веселою сценой и, наконецъ, поманила ихъ знакомыми имъ звуками. Къ немалому моему изумленію, они тотчасъ же откликнулись на мой призывъ и вели себя затѣмъ совершенно въ такомъ же родѣ, какъ дѣлаютъ дѣти, которыхъ застали врасплохъ, во время недозволеннаго купанья: вышли изъ воды и поплелись гуськомъ за мною, самымъ мирнымъ образомъ — къ своей корзинѣ, подъ свѣсившаяся вѣтки сирени.
Нерѣдко мои утятки проводили возлѣ меня все утро, до обѣда, если я позволяла имъ садиться на шерстяной коверъ, который раскладывала по лѣстницѣ, ведущей изъ дому въ садъ. Здѣсь приводили они въ порядокъ и разглаживали свои перышки, и дѣлали это такъ ловко и аккуратно своимъ, повидимому, весьма неуклюжимъ, широкимъ клювомъ, что я подолгу, бывало, любовалась этимъ зрѣлищемъ. Окончивъ свой туалетъ, они обыкновенно запрятывали головку подъ крыло и предавались сладкому и крѣпкому сну. Иногда они
- ↑ В данном месте в использованном в качестве источника скане дореволюционного издания отсутствует большая часть текста. Упущенный текст восстановлен в современной орфографии по другому, современному, изданию (ISBN 978-5-7793-2294-2). — Примечание редактора Викитеки.
Однажды, когда работники косили наш луг, они наткнулись на гнездо дикой утки, в котором лежало восемь яиц. Ещё теплые, они были подложены под клохтавшую курицу. По прошествии недели из них вылупились маленькие, покрытые пухом утенята, которые и были посажены под корзину, на птичьем дворе. Посетив их на следующее утро, я нашла, к большому моему огорчению, четырёх из них мёртвыми, остальные же жалобно пищали, в то время, как курица озабоченно вертелась около них, не зная, как их успокоить. Я тотчас же поняла, что корм для них был неподходящий. Подумав немного, я решила взять их под своё особое покровительство, — велела перенести корзину в сад и поставить её под свесившиеся ветви куста сирени, так, чтобы её было видно из окна моей комнаты. Затем, я поставила в [1][корзину широкую чашку с водой, положила возле неё мелко нарубленного салата, варёной крупы с подмешанными к ней крошками чёрного хлеба, а также не забыла о корме и для наседки. Весело было смотреть, как мои утятки принялись за предложенный корм и как шустро плавали в чашке с водой. Наконец они как будто вспомнили, что у них есть тёплое и уютное местечко подле их матери, и тотчас они скрылись всё четверо под гостеприимно растопыренные для них крылья наседки. Я ушла от них успокоенная, зная, что теперь они хорошо пристроены, и, уходя, слышала, как они потихоньку ещё болтали между собою сонными голосками.
Вскоре я нашла необходимым окружить их проволочною сеткой в предупреждение нападения ворон и ласки — маленького хищного зверька, время от времени показывавшегося по соседству с корзиной. Трое из моих утят счастливо избежали всяких опасностей, четвёртого же, самого слабого, вероятно, как-нибудь неосторожно придавила наседка.
Выращивая таких диких птиц, нужно первым делом узнать те условия, относительно обстановки местности и пищи, которыми эти птицы пользуются среди природы, и затем постараться обставить их по возможности такими же условиями и у себя. Хотя крошечный салат и несколько червячков были для них и вполне подходящею пищей, но надо было видеть то ликование, с которым встретили мои милые утятки охапку водяных растений, принесённую им однажды из пруда вместе с приставшими к ним ракушками и разными водяными насекомыми!
При постоянной заботливости и внимании, которые оказывались моим маленьким широконосым питомцам, они мало-помалу стали совсем ручными и ели даже прямо у меня из рук. Когда я выпускала их из корзины, они ковыляли за мною к большой куче прошлогодних листьев, в которой водились в изобилии разные черви, и там начиналась самая оживлённая возня: листья ворошились и разбрасывались по сторонам, вытаскивались из-под них черви, которые затем отнимались друг у дружки, причём происходили толкотня и нередко кувырканье друг через дружку, и всё это сопровождалось издаванием особенно оживлённых и радостных звуков.
Когда у них стали вырастать на крыльях перья и мои утятки вообразили себя достаточно умными для того, чтобы не следовать повсюду по пятам своей наседки, они стали отлучаться куда-то ежедневно после обеда часа на два, причем скрывались так ловко, что я никогда не могла заме]тить, как и когда они уходили. Впрочем, они всегда аккуратно и вовремя возвращались назад — приходили, как ни в чём не бывало, ковыляя друг за дружкой, и прямо направлялись к своей корзине, в которой и усаживались, видимо, совершенно довольные. Наконец, однажды мне удалось проследить за ними, как говорится, по пятам, причём, к великому моему удивлению, оказалось, что конечною целью их путешествия был весьма отдалённый от нашего дома пруд, достигнуть которого они могли лишь преодолев большие препятствия.
Прежде всего им нужно было пройти через большой луг, затем через лесок и широкий выгон, далее пробраться через густую живую изгородь и миновать широкое поле, чтобы, наконец, достигнуть пруда, лежавшего за высокою земляною плотиной и воду которого они никоим образом не могли увидеть издали. Там нашла я моих маленьких беглецов, с великим восторгом полощущихся и плавающих в своей родной стихии. Они казались совершенно обезумевшими от счастья! Я долго любовалась этою весёлою сценой и, наконец, поманила их знакомыми им звуками. К немалому моему изумлению, они тотчас же откликнулись на мой призыв и вели себя затем совершенно в таком же роде, как делают дети, которых застали врасплох, во время недозволенного купанья: вышли из воды и поплелись гуськом за мною, самым мирным образом — к своей корзине, под свесившиеся ветки сирени.
Нередко мои утятки проводили возле меня всё утро, до обеда, если я позволяла им садиться на шерстяной ковёр, который раскладывала по лестнице, ведущей из дому в сад. Здесь приводили они в порядок и разглаживали свои пёрышки, и делали это так ловко и аккуратно своим, по-видимому, весьма неуклюжим, широким клювом, что я подолгу, бывало, любовалась этим зрелищем. Окончив свой туалет, они обыкновенно запрятывали головку под крыло и предавались сладкому и крепкому сну. Иногда они
- ↑ В данном месте в использованном в качестве источника скане дореволюционного издания отсутствует большая часть текста. Упущенный текст восстановлен в современной орфографии по другому, современному, изданию (ISBN 978-5-7793-2294-2). — Примечание редактора Викитеки.
