Такъ какъ весна была лишь въ самомъ еще началѣ и трудно было добывать насѣкомыхъ, то я направила мои поиски въ оранжерею, гдѣ, однако, съ большимъ лишь трудомъ отыскала одну тлю[1]. Къ большому моему удивленію и вопреки ожиданія, уховертка, вмѣсто того, чтобы тотчасъ же проглотить это маленькое нѣжное насѣкомое, начала прежде всего высасывать изъ трубочекъ его тѣла сладкій медовый сокъ. Дѣлала она это съ такимъ же, повидимому, удовольствіемъ, съ какимъ то же самое дѣлаютъ и муравьи. Три-четыре минуты продолжалось это удовольствіе, и затѣмъ госпожа уховертка скушала маленькую зеленую козявочку, какъ говорится, «съ ножками и рожками»…
По прошествіи трехъ недѣль, въ одно прекрасное утро, я нашла, къ большой моей радости, яички уже высиженными. Хорошенькія, бѣлыя какъ снѣгъ, уховерточки, съ вполнѣ развитыми щупальцами и челюстями, оживленно ползали и копошились возлѣ своей матери. Я положила къ нимъ въ чашку ломтикъ сочной груши, который былъ тотчасъ же облѣпленъ этою мелюзгой; очевидно, онъ представилъ собою наиболѣе подходящую для нихъ пищу.
Въ нѣсколько дней мои уховерточки выросли почти вдвое противъ первоначальной своей величины и приняли свѣтло-коричневую окраску.
Такъ какъ моя любознательность была удовлетворена, то и не было больше основания лишать мою уховертку, съ ея маленькою семьей, свободы. Я не сомнѣваюсь, что она болѣе чѣмъ охотно возвратилась въ свой укромный уголокъ, подъ зарослями папортника, и что всѣмъ имъ гораздо больше нравилось въ ихъ темномъ и сыромъ каменномъ жилищѣ, чѣмъ въ моемъ сухомъ и свѣтломъ домикѣ.
- ↑ Тля (или растительная вошь) — маленькое, большею частью нѣжно-зеленое насекомое, высасывающее сокъ изъ зеленыхъ частей растеній. Д. К.
Так как весна была лишь в самом ещё начале и трудно было добывать насекомых, то я направила мои поиски в оранжерею, где, однако, с большим лишь трудом отыскала одну тлю[1]. К большому моему удивлению и вопреки ожидания, уховёртка, вместо того, чтобы тотчас же проглотить это маленькое нежное насекомое, начала прежде всего высасывать из трубочек его тела сладкий медовый сок. Делала она это с таким же, по-видимому, удовольствием, с каким то же самое делают и муравьи. Три-четыре минуты продолжалось это удовольствие, и затем госпожа уховёртка скушала маленькую зелёную козявочку, как говорится, «с ножками и рожками»…
По прошествии трёх недель, в одно прекрасное утро, я нашла, к большой моей радости, яички уже высиженными. Хорошенькие, белые как снег, уховёрточки, с вполне развитыми щупальцами и челюстями, оживлённо ползали и копошились возле своей матери. Я положила к ним в чашку ломтик сочной груши, который был тотчас же облеплен этою мелюзгой; очевидно, он представил собою наиболее подходящую для них пищу.
В несколько дней мои уховёрточки выросли почти вдвое против первоначальной своей величины и приняли светло-коричневую окраску.
Так как моя любознательность была удовлетворена, то и не было больше основания лишать мою уховёртку, с её маленькою семьёй, свободы. Я не сомневаюсь, что она более чем охотно возвратилась в свой укромный уголок, под зарослями папоротника, и что всем им гораздо больше нравилось в их тёмном и сыром каменном жилище, чем в моём сухом и светлом домике.
