птичка будетъ теперь въ состояніи сама добывать себѣ достаточное пропитаніе. Но, на бѣду, по близости въ это время находилась другая малиновка. Она увидѣла моего инвалида въ клѣткѣ, поставленной на лужайкѣ передъ домомъ, тотчасъ же шмыгнула въ открытую дверцу и начала немилосердно трепать бѣдную беззащитную птичку. Прежде чѣмъ я успѣла прибѣжать на помощь, бѣдняжка была изгнана изъ клѣтки и преслѣдована въ самый далекій уголъ сада. Я была очень опечалена и озабочена судьбой моей маленькой питомицы и не надѣялась когда-либо снова ее увидѣть. Однако, спустя два мѣсяца, я мелькомъ увидѣла ее недалеко отъ нашего дома, а черезъ нѣсколько дней она снова появилась у окна, совсѣмъ такъ же, какъ и въ первый разъ, — исхудалая и больная, съ расхохленными перышками. Опять я, вторично, посадила ее въ клѣтку и начала усиленно кормить.
Въ этотъ разъ клѣтка была повѣшена на верандѣ, чтобы птичка могла пользоваться свѣжимъ воздухомъ и слышать пѣсни, распѣвавшаяся птицами въ саду. Въ теченіе двухъ мѣсяцевъ я прилагала все мое стараніе, чтобы поддержать ее въ добромъ здоровьѣ. Мы такъ ее всѣ полюбили! И такъ это было трогательно, что она въ минуту тяжелой нужды снова постучалась къ намъ и добровольно отдалась въ неволю, въ увѣренности, что мы не откажемъ ей въ нашемъ сердечномъ пріемѣ! Но, — увы! — никакія съ нашей стороны заботы и самый тщательный уходъ не могли сберечь ея здоровья, во время наступившей поры линянія. Не имѣя клюва, столь необходимаго для выщипыванія выпадающихъ перышекъ, и все болѣе и болѣе затрудняясь въ расклевываніи мучныхъ червей, наша милая птичка мало-по-малу настолько ослабѣла, что не была въ состояніи пережить время своего линянія…
Въ настоящее время, когда я пишу эти строки, у меня также есть нѣсколько подругъ-малиновокъ, свободно влетающихъ ко мнѣ и снова вылетающихъ, когда имъ заблагоразсудится. Одна изъ нихъ настолько ручна, что беретъ у меня изъ рукъ мучныхъ червей, садится на мою чернильницу и, въ то время, какъ я пишу, распѣваетъ мнѣ оттуда свои свѣтлыя пѣсенки…
птичка будет теперь в состоянии сама добывать себе достаточное пропитание. Но, на беду, поблизости в это время находилась другая малиновка. Она увидела моего инвалида в клетке, поставленной на лужайке перед домом, тотчас же шмыгнула в открытую дверцу и начала немилосердно трепать бедную беззащитную птичку. Прежде чем я успела прибежать на помощь, бедняжка была изгнана из клетки и преследована в самый далёкий угол сада. Я была очень опечалена и озабочена судьбой моей маленькой питомицы и не надеялась когда-либо снова её увидеть. Однако, спустя два месяца, я мельком увидела её недалеко от нашего дома, а через несколько дней она снова появилась у окна, совсем так же, как и в первый раз, — исхудалая и больная, с расхохленными пёрышками. Опять я, вторично, посадила её в клетку и начала усиленно кормить.
В этот раз клетка была повешена на веранде, чтобы птичка могла пользоваться свежим воздухом и слышать песни, распевавшиеся птицами в саду. В течение двух месяцев я прилагала всё моё старание, чтобы поддержать её в добром здоровье. Мы так её все полюбили! И так это было трогательно, что она в минуту тяжёлой нужды снова постучалась к нам и добровольно отдалась в неволю, в уверенности, что мы не откажем ей в нашем сердечном приёме! Но, — увы! — никакие с нашей стороны заботы и самый тщательный уход не могли сберечь её здоровья во время наступившей поры линяния. Не имея клюва, столь необходимого для выщипывания выпадающих пёрышек, и всё более и более затрудняясь в расклёвывании мучных червей, наша милая птичка мало-помалу настолько ослабела, что не была в состоянии пережить время своего линяния…
В настоящее время, когда я пишу эти строки, у меня также есть несколько подруг-малиновок, свободно влетающих ко мне и снова вылетающих, когда им заблагорассудится. Одна из них настолько ручна, что берёт у меня из рук мучных червей, садится на мою чернильницу и, в то время, как я пишу, распевает мне оттуда свои светлые песенки…
