Если мы углубимся въ остатки древне-египетской культуры, то встрѣтимъ тамъ — на памятникахъ и развалинахъ на берегахъ Нила и въ древнемъ Мемфисѣ — на каждомъ шагу, слѣды обожанія одного замѣчательнаго жука, который еще и нынѣ встрѣчается тамъ въ значительномъ количествѣ, въ особенности въ Нубіи, гдѣ многія песчаныя мѣстности буквально исчерчены его слѣдами; это — жукъ-шарокататель[1].
Миссъ Эдвардсъ, въ своей интересной и поучительной книгѣ «Тысяча верстъ по Нилу», говоритъ:
«Всѣмъ извѣстно, что древніе египтяне смотрѣли на жука-шарокатателя, какъ на символъ творческой силы и безсмертія души, а потому благоговѣйно его почитали. Изсѣченный изъ куска цѣннаго камня, онъ часто помѣщался, какъ украшеніе, на пирамидахъ и стѣнахъ храмовъ. Его нерѣдко находятъ въ гробницахъ мумій, и его форма, въ ряду фигуръ іероглифовъ, имѣла особенное значеніе — жизни и превращенія. Хотя у египтянъ и не было, собственно говоря, поклоненія этому жуку, какъ божеству, тѣмъ не менѣе они смотрѣли на его изображеніе съ большимъ благоговѣніемъ».
Я не разъ высказывала желаніе имѣть у себя этого интереснаго жука живымъ, и вотъ однажды, совершенно неожиданно, желаніе мое исполнилось: благодаря добротѣ одной изъ моихъ подругъ, я получила одинъ экземпляръ знаменитаго священнаго жука, въ маленькой жестяной коробочкѣ, присланной мнѣ по почтѣ съ береговъ Средиземнаго моря. Онъ былъ завернутъ, какъ мумія, въ сырую полотняную тряпочку.
Потребности моего Хеопса (такъ назвала я этого жука) были очень скромны. Помѣщенный въ довольно глубокій жестяной ящикъ, на дно котораго были положены земля и мохъ, мой жукъ имѣлъ достаточно простора для своихъ движеній. Пищу его составлялъ коровій навозъ, не особенно ароматичный запахъ котораго приглушался накладываніемъ поверхъ него слоя мха.
Меня крайне интересовало, будетъ ли мой Хеопсъ, побуждаемый своимъ инстинктомъ, скатывать и въ моей коробкѣ такіе же шары, какіе скатываютъ изъ ила его родичи на берегахъ Нила. Помѣстивъ внутрь такого шара свое яичко, жукъ катитъ его по склону берега вверхъ, пока не доберется до такой высоты, до которой не доходитъ вода вовремя разлива рѣки. Тамъ выкапываетъ онъ ямку, спускаетъ въ нее свой шарикъ и затѣмъ предоставляетъ солнечной теплотѣ «насиживаніе» своего яичка.
Путешественники, которымъ приходилось наблюдать эту работу священнаго жука, единогласно свидѣтельствуютъ о неутомимомъ усердіи и усиліяхъ, съ которыми пара жуковъ катитъ свой шаръ; какъ они при этомъ иногда попадаютъ вмѣстѣ съ нимъ въ яму или трещину, встрѣчающуюся на ихъ пути, и какъ тогда являются къ нимъ на подмогу товарищи, послѣ чего жуки снова терпѣливо продолжаютъ катить свой шаръ. Вовремя этой трудной работы они придерживаютъ шаръ задними ногами, при чемъ одинъ жукъ двигается головой впередъ, а другой пятится задомъ.
- ↑ Ateuchs sacer. Священный скарабей. Водится въ южной Россіи. Д. К.
Если мы углубимся в остатки древне-египетской культуры, то встретим там — на памятниках и развалинах на берегах Нила и в древнем Мемфисе — на каждом шагу, следы обожания одного замечательного жука, который ещё и ныне встречается там в значительном количестве, в особенности в Нубии, где многие песчаные местности буквально исчерчены его следами; это — жук-шарокататель[1].
Мисс Эдвардс, в своей интересной и поучительной книге «Тысяча вёрст по Нилу», говорит:
«Всем известно, что древние египтяне смотрели на жука-шарокатателя, как на символ творческой силы и бессмертия души, а потому благоговейно его почитали. Иссечённый из куска ценного камня, он часто помещался, как украшение, на пирамидах и стенах храмов. Его нередко находят в гробницах мумий, и его форма, в ряду фигур иероглифов, имела особенное значение — жизни и превращения. Хотя у египтян и не было, собственно говоря, поклонения этому жуку, как божеству, тем не менее они смотрели на его изображение с большим благоговением».
Я не раз высказывала желание иметь у себя этого интересного жука живым, и вот однажды, совершенно неожиданно, желание моё исполнилось: благодаря доброте одной из моих подруг, я получила один экземпляр знаменитого священного жука, в маленькой жестяной коробочке, присланной мне по почте с берегов Средиземного моря. Он был завёрнут, как мумия, в сырую полотняную тряпочку.
Потребности моего Хеопса (так назвала я этого жука) были очень скромны. Помещённый в довольно глубокий жестяной ящик, на дно которого были положены земля и мох, мой жук имел достаточно простора для своих движений. Пищу его составлял коровий навоз, не особенно ароматичный запах которого приглушался накладыванием поверх него слоя мха.
Меня крайне интересовало, будет ли мой Хеопс, побуждаемый своим инстинктом, скатывать и в моей коробке такие же шары, какие скатывают из ила его родичи на берегах Нила. Поместив внутрь такого шара своё яичко, жук катит его по склону берега вверх, пока не доберётся до такой высоты, до которой не доходит вода во время разлива реки. Там выкапывает он ямку, спускает в неё свой шарик и затем предоставляет солнечной теплоте «насиживание» своего яичка.
Путешественники, которым приходилось наблюдать эту работу священного жука, единогласно свидетельствуют о неутомимом усердии и усилиях, с которыми пара жуков катит свой шар; как они при этом иногда попадают вместе с ним в яму или трещину, встречающуюся на их пути, и как тогда являются к ним на подмогу товарищи, после чего жуки снова терпеливо продолжают катить свой шар. Во время этой трудной работы они придерживают шар задними ногами, причём один жук двигается головой вперёд, а другой пятится задом.
- ↑ Ateuchs sacer. Священный скарабей. Водится в южной России. Д. К.
