Узнавъ, что въ одной изъ лондонскихъ больницъ у больныхъ дѣтей нѣтъ никакихъ игрушекъ и что имъ очень бы хотѣлось иметь хорошенькую куклу, я раздобыла одну, одѣла ее и прибавила еще нѣсколько другихъ игрушекъ: книжку съ картинками, мѣшочекъ съ разноцвѣтными раковинками, двигающуюся искусственную змѣйку и еще кое-что другое. Все это должно было быть упаковано въ ящикъ, стоявшгй уже нѣсколько мѣсяцевъ въ подвале. Когда стали выбирать изъ этого ящика находившуюся въ немъ солому, я замѣтила на днѣ его двухъ маленькихъ черныхъ звѣрьковъ. «Молодыя крысы! — вскричала я: — и, по всей вѣроятности, это рѣдкій теперь видъ черной домашней крысы, которую вытѣснила отовсюду наша обыкновенная сѣрая крыса (пасюкъ)».
Тотчасъ же я вооружилась толстыми кожаными перчатками, широкою стеклянною банкой и занялась поисками въ соломѣ. Вскорѣ оба звѣрька были пойманы, при чемъ оказалось, что это вовсе не крысы, а куторы, или водяныя землеройки — черныя какъ уголь, шустрыя маленькія созданія, съ острою хоботообразною мордочкой и острыми зубами. Остроту ихъ зубовъ я вскорѣ весьма чувствительнымъ образомъ испытала на себѣ. Я сняла перчатки и съ удовольствіемъ наблюдала за ловкими движеніями этихъ маленькихъ животныхъ, какъ вдругъ они бросились другъ на друга и съ ожесточеніемъ начали кусаться. Опасаясь, какъ бы одна не загрызла другую, я вмѣшалась въ ихъ борьбу и хотѣла расцѣпить разъяренныхъ звѣрьковъ, но тутъ одна изъ нихъ съ яростью бросилась на мой палецъ и пребольно его укусила. Съ трудомъ удалось ихъ разнять и разсадить по разнымъ помѣщеніямъ. Одну я посадила въ цинковый ящичекъ изъ-подъ краски, а другую — въ пустой акваріумъ, положивъ каждой изъ нихъ мха и шерсти для гнѣздышка и поставивъ сосуды съ водой для плаванья.
Мои плѣнницы были немного покрупнѣе обыкновенныхъ мышей, черныя какъ уголь сверху и бѣловато-сѣрыя снизу, неспокойныя, подвижныя какъ ртуть, созданія, подобныя тѣмъ, которыя нерѣдко встрѣчаются вблизи прудовъ и канавъ со стоячею водой. Какъ онѣ нашли дорогу въ подвалъ и могли жить въ соломѣ, — остается загадкой.
Я читала въ одной естественно-исторической книгѣ, что куторы питаются червями и насѣкомыми: нужно было озаботиться снабженіемъ и моихъ звѣрьковъ этою пищей. По правдѣ сказать, это было мнѣ не особенно пріятно, такъ какъ я не могу безъ содроганія смотреть, когда живое созданіе, къ какому бы роду оно ни принадлежало, сначала истязуется и затѣмъ живьемъ проглатывается — хотя бы это и входило въ планы творенія…
Когда я показала одну изъ моихъ куторъ студенту-естественнику, онъ привлекъ ея вниманіе длиннымъ перомъ, которое просунулъ къ ней въ ящикъ. Въ одно мгновеніе звѣрекъ подпрыгнулъ и схватилъ зубами перо, съ лютостью тигренка! Онъ такъ крѣпко вцепился, что его можно было поднять за перо и добрую минуту качать взадъ и впередъ на воздухѣ, при чемъ хорошо обнаружилась его бѣловатая шубка на груди. Мой юный другъ высказалъ предположеніе, что куторы, вѣроятно, поѣдаютъ молоденькихъ птичекъ и смотрятъ на перо, какъ на принадлежность ихъ любимой пищи.
Я велѣла принести изъ кухни головку отъ цыпленка, и, дѣйствительно, стоило посмотрѣть, какъ озабоченно таскалъ мой маленькій звѣрекъ взадъ и впередъ по ящику свою желанную добычу, пока, наконецъ, не запрятался вмѣстѣ съ нею подъ мохъ; и тогда
Узнав, что в одной из лондонских больниц у больных детей нет никаких игрушек и что им очень бы хотелось иметь хорошенькую куклу, я раздобыла одну, одела её и прибавила ещё несколько других игрушек: книжку с картинками, мешочек с разноцветными раковинками, двигающуюся искусственную змейку и ещё кое-что другое. Всё это должно было быть упаковано в ящик, стоявший уже несколько месяцев в подвале. Когда стали выбирать из этого ящика находившуюся в нём солому, я заметила на дне его двух маленьких чёрных зверьков. «Молодые крысы! — вскричала я: — и, по всей вероятности, это редкий теперь вид чёрной домашней крысы, которую вытеснила отовсюду наша обыкновенная серая крыса (пасюк)».
Тотчас же я вооружилась толстыми кожаными перчатками, широкою стеклянною банкой и занялась поисками в соломе. Вскоре оба зверька были пойманы, причём оказалось, что это вовсе не крысы, а куторы, или водяные землеройки — чёрные как уголь, шустрые маленькие создания, с острою хоботообразною мордочкой и острыми зубами. Остроту их зубов я вскоре весьма чувствительным образом испытала на себе. Я сняла перчатки и с удовольствием наблюдала за ловкими движениями этих маленьких животных, как вдруг они бросились друг на друга и с ожесточением начали кусаться. Опасаясь, как бы одна не загрызла другую, я вмешалась в их борьбу и хотела расцепить разъярённых зверьков, но тут одна из них с яростью бросилась на мой палец и пребольно его укусила. С трудом удалось их разнять и рассадить по разным помещениям. Одну я посадила в цинковый ящичек из-под краски, а другую — в пустой аквариум, положив каждой из них мха и шерсти для гнёздышка и поставив сосуды с водой для плаванья.
Мои пленницы были немного покрупнее обыкновенных мышей, чёрные как уголь сверху и беловато-серые снизу, неспокойные, подвижные как ртуть, создания, подобные тем, которые нередко встречаются вблизи прудов и канав со стоячею водой. Как они нашли дорогу в подвал и могли жить в соломе, — остаётся загадкой.
Я читала в одной естественно-исторической книге, что куторы питаются червями и насекомыми: нужно было озаботиться снабжением и моих зверьков этою пищей. По правде сказать, это было мне не особенно приятно, так как я не могу без содрогания смотреть, когда живое создание, к какому бы роду оно ни принадлежало, сначала истязуется и затем живьём проглатывается — хотя бы это и входило в планы творения…
Когда я показала одну из моих кутор студенту-естественнику, он привлек её внимание длинным пером, которое просунул к ней в ящик. В одно мгновение зверёк подпрыгнул и схватил зубами перо, с лютостью тигрёнка! Он так крепко вцепился, что его можно было поднять за перо и добрую минуту качать взад и вперёд на воздухе, причём хорошо обнаружилась его беловатая шубка на груди. Мой юный друг высказал предположение, что куторы, вероятно, поедают молоденьких птичек и смотрят на перо, как на принадлежность их любимой пищи.
Я велела принести из кухни головку от цыплёнка, и, действительно, стоило посмотреть, как озабоченно таскал мой маленький зверёк взад и вперёд по ящику свою желанную добычу, пока, наконец, не запрятался вместе с нею под мох; и тогда
