Во время моего утренняго туалета, скворчику разрѣшалось свободно разгуливать по комнатѣ, при чемъ онъ потѣшалъ меня своими уморительными играми и разными затѣями.
Ему было около двухъ мѣсяцевъ, когда я получила приглашеніе провести нѣсколько недѣль въ городѣ, у моихъ друзей. Я согласилась на эту поѣздку лишь съ тѣмъ условіемъ, что мнѣ позволено будетъ взять съ собою моего питомца, такъ какъ его все еще нужно было регулярно кормить маленькими кусочками сырого мяса[1], да и вообще онъ не могъ еще обойтись безъ моего заботливаго ухода.
Итакъ, мой скворчикъ совершилъ первую свою поѣздку по бѣлому свѣту въ маленькой клѣткѣ, стѣнки которой были обернуты бумагой, и лишь верхъ клѣтки оставался открытымъ — для свѣта и воздуха. Онъ велъ себя во время всей поѣздки съ достоинствомъ и вполнѣ благовоспитанно, и, если его спокойствіе нарушалось чѣмъ-нибудь особеннымъ, — достаточно было нѣсколькихъ моихъ словъ, чтобы онъ снова успокоился; такъ что къ концу поѣздки его даже не смущалъ шумъ внезапно проносившагося мимо курьерскаго поѣзда. Мнѣ доставляло удовольствіе видѣть, какъ безпрестанно входившіе и выходившіе пассажиры съ интересомъ, а иногда даже и съ удивленіемъ, смотрѣли на моего самостоятельнаго и разумнаго маленькаго питомца. Меня спрашивали, что это, вѣроятно, какая-нибудь очень рѣдкая птица, и мнѣ смѣшно было имъ отвѣчать: «нѣтъ, это самый обыкновенный скворецъ». Обыкновенно думаютъ, что птица въ клѣткѣ, среди непривычной для нея обстановки, должна пугливо биться и метаться, а потому всѣхъ и удивлялъ мой спокойный умный скворушка.
Когда мы устроились по-домашнему у моихъ друзей, первою моею заботой было — обезпечить правильное кормленіе моего птенчика, такъ какъ здѣсь не было нашей кладовой, на которую всегда можно было съ увѣренностью положиться; поэтому, пришлось заказать ежедневную порцію нѣжнаго бифштекснаго филе, къ большому удовольствію мясника, доставлявшаго жаркое для нашего стола.
Приблизительно около этого времени мой скворчикъ сталъ наряжаться въ новый и очень красивый пестрый нарядъ. Грудь его покрылась белыми крапинками, на спинкѣ и головкѣ заиграли пурпуровые и металлически-зеленые отливы, что, вмѣстѣ со стройнымъ и изящнымъ тѣлосложеніемъ, сдѣлало мою птичку въ высшей степени привлекательною.
Когда мы вернулись домой, я могла уже настолько положиться на прирученность моего скворчика, что въ хорошую погоду выносила его на рукѣ въ садъ. Тамъ я садилась подъ старымъ тѣнистымъ деревомъ и мирно читала въ уютной тишинѣ, въ то время, какъ мой питомецъ копошился подлѣ меня въ травѣ или внимательно изслѣдовалъ трещины въ корѣ деревьевъ, всюду разыскивая насѣкомыхъ. Хотя онъ въ то время хорошо уже могъ летать, однако ему, повидимому, и въ голову не приходило испытать свои крылышки на волѣ; казалось, онъ былъ совершенно доволенъ, что ему позволили вертѣться возлѣ меня на свободѣ.
Въ одно прекрасное утро я съ радостью услыхала отъ моего маленькаго любимчика ясно выговоренное первое слово. Совершенно отчетливо вылилось изъ его горлышка слово: «прекрасно». Я терпѣливо твердила ему его цѣлыя недѣли, и вотъ — наступила минута, которая вознаградила меня за мой трудъ. Съ этого времени онъ сталъ дѣлать изумительные успѣхи въ искусствѣ говорить. Почти каждый день онъ дѣлалъ мнѣ въ этомъ отношеніи все новые и новые сюрпризы. «Здравствуй! Здравствуй! Какъ поживаешь? Милая птичка! Ай,
- ↑ Вероятно, за недостаткомъ муравьиныхъ яицъ, которыми лучше всего выкармливаются молодые скворчата. Д. К.
Во время моего утреннего туалета, скворчику разрешалось свободно разгуливать по комнате, причём он потешал меня своими уморительными играми и разными затеями.
Ему было около двух месяцев, когда я получила приглашение провести несколько недель в городе, у моих друзей. Я согласилась на эту поездку лишь с тем условием, что мне позволено будет взять с собою моего питомца, так как его всё ещё нужно было регулярно кормить маленькими кусочками сырого мяса[1], да и вообще он не мог ещё обойтись без моего заботливого ухода.
Итак, мой скворчик совершил первую свою поездку по белому свету в маленькой клетке, стенки которой были обёрнуты бумагой, и лишь верх клетки оставался открытым — для света и воздуха. Он вёл себя во время всей поездки с достоинством и вполне благовоспитанно, и, если его спокойствие нарушалось чем-нибудь особенным, — достаточно было нескольких моих слов, чтобы он снова успокоился; так что к концу поездки его даже не смущал шум внезапно проносившегося мимо курьерского поезда. Мне доставляло удовольствие видеть, как беспрестанно входившие и выходившие пассажиры с интересом, а иногда даже и с удивлением, смотрели на моего самостоятельного и разумного маленького питомца. Меня спрашивали, что это, вероятно, какая-нибудь очень редкая птица, и мне смешно было им отвечать: «нет, это самый обыкновенный скворец». Обыкновенно думают, что птица в клетке, среди непривычной для неё обстановки, должна пугливо биться и метаться, а потому всех и удивлял мой спокойный умный скворушка.
Когда мы устроились по-домашнему у моих друзей, первою моею заботой было — обеспечить правильное кормление моего птенчика, так как здесь не было нашей кладовой, на которую всегда можно было с уверенностью положиться; поэтому, пришлось заказать ежедневную порцию нежного бифштексного филе, к большому удовольствию мясника, доставлявшего жаркое для нашего стола.
Приблизительно около этого времени мой скворчик стал наряжаться в новый и очень красивый пёстрый наряд. Грудь его покрылась белыми крапинками, на спинке и головке заиграли пурпуровые и металлически-зелёные отливы, что, вместе со стройным и изящным телосложением, сделало мою птичку в высшей степени привлекательною.
Когда мы вернулись домой, я могла уже настолько положиться на прирученность моего скворчика, что в хорошую погоду выносила его на руке в сад. Там я садилась под старым тенистым деревом и мирно читала в уютной тишине, в то время, как мой питомец копошился подле меня в траве или внимательно исследовал трещины в коре деревьев, всюду разыскивая насекомых. Хотя он в то время хорошо уже мог летать, однако ему, по-видимому, и в голову не приходило испытать свои крылышки на воле; казалось, он был совершенно доволен, что ему позволили вертеться возле меня на свободе.
В одно прекрасное утро я с радостью услыхала от моего маленького любимчика ясно выговоренное первое слово. Совершенно отчётливо вылилось из его горлышка слово: «прекрасно». Я терпеливо твердила ему его целые недели, и вот — наступила минута, которая вознаградила меня за мой труд. С этого времени он стал делать изумительные успехи в искусстве говорить. Почти каждый день он делал мне в этом отношении всё новые и новые сюрпризы. «Здравствуй! Здравствуй! Как поживаешь? Милая птичка! Ай,
- ↑ Вероятно, за недостатком муравьиных яиц, которыми лучше всего выкармливаются молодые скворчата. Д. К.
