чжеу встрѣченъ ходулочникъ и сукалень чернохвостый. 7-го дважды замѣченъ одиночками удодъ пустошка; по кустамъ бѣлолозника слышалась пѣсня славки пустынной, другой видъ ея — славка полевая безмолвно сидѣла въ кустахъ джиды. Вечеромъ того же числа разносилось дребезжащее токованіе бекаса-барашка; тамъ же на болотѣ была вспугнута парочка улитовъ-травниковъ. 11-го при слѣдованіи черезъ горную окраину Нанъ-шаня, въ ущельѣ южнаго склона летали ласточки горныя. 16-го неизвѣстный для меня видъ большой щеврицы найденъ на родникахъ долины Шибочинъ въ Нанъ-шанѣ. 18-го нѣсколько ниже, по той же рѣкѣ, на возвышеніи берега встрѣчена была рѣчная скопа. Въ этотъ день, по наблюденіямъ въ оазисѣ Са-чжеу, въ первый разъ была услышана кукушка[1], а 25-го береговикъ сѣрый.
Теперь предстояли на очереди разъѣзды. Въ первый изъ нихъ уѣхалъ В. И. Роборовскій, отсутствовавшій послѣднія двѣ трети марта. Общая програма его дѣятельности заключалась въ обозрѣніи горной системы Нанъ-шань на западъ отъ меридіана Са-чжеу.
Въ его отъѣздъ мнѣ пришлось познакомиться съ извѣстнымъ многимъ изъ нашихъ русскихъ путешественниковъ, бельгійцемъ, состоящимъ на китайской службѣ, г-мъ П. Сплингардъ. Онъ направлялся изъ Су-чжеу, своего мѣста служенія, въ командировку въ Южную Кашгарію, для осмотра золотыхъ пріисковъ. Его бивакъ простоялъ подлѣ нашего около 10 дней. Ежедневно, въ особенности по вечерамъ, мы посѣщали другъ друга.
Вскорѣ, 31-го марта, вернулся изъ своей рекогносцировки В. И. Роборовскій, вслѣдствіе чего я выступилъ 3-го апрѣля. Около двухъ мѣсяцевъ пришлось посидѣть въ оазисѣ Са-чжеу на р. Данъ-хэ. Съ чувствомъ восторга я пустился въ путь. Моимъ товарищемъ, на этотъ разъ, былъ урядникъ Жаркой. Персоналъ разъѣзда состоялъ лишь изъ проводника тангута, а караванъ изъ двухъ вьючныхъ верблюдовъ и трехъ верховыхъ лошадей. Задача рекогносцировки заключалась въ обозрѣніи долины р. Сулэн-хэ отъ меридіана Са-чжеу до выхода ея изъ горъ и въ обслѣдованіи передовой ограды Нанъ-шань.
Первоначальный мой путь пролегалъ среди арыковъ и фермъ китайцевъ. Поля здѣшнихъ обывателей мѣстами ярко зеленѣли, мѣстами же еще засѣивались или обрабатывались примитивными орудіями. По солончаковой мѣстности пасся исхудалый скотъ тѣхъ же китайцевъ. Молодая растительность туго подавалась изъ земли. Только стройные, высокіе тополя и развѣсистыя ивы, питаемыя подземными водными жилами, начали замѣтно зеленѣть. Въ ихъ густыхъ вѣтвяхъ темнѣютъ еще издали, словно точки, гнѣзда крикливыхъ грачей. Въ первый день мы достигли окраины оазиса, гдѣ и устроили свою ночевку.
За оазисомъ тотчасъ же разстилалась солончаковая полоса со значительнымъ паденіемъ къ сѣверу. Вначалѣ она представляла печальную, обнаженную поверхность, затѣмъ, по мѣрѣ приближенія къ р. Сулэй-хэ, оживлялась растительностью. Вмѣстѣ съ нею показались и стройныя антилопы, робко промчавшіяся вблизи нашего каравана. Къ сѣверу, на горизонтѣ тянулась съ запада на востокъ высокая стѣнка прошлогоднихъ камышей. Надъ ихъ верхушками, указывая теченіе рѣки, изрѣдка пролетали чайки и сѣрыя цапли.
Рѣка Сулэй-хэ отъ меридіана Са-чжеу до г. Юй-мынь-сянь, на протяженіи 200 верстъ, имѣетъ направленіе съ востока на западъ съ незначительными уклоненіями. На всемъ означенномъ протяженіи она несетъ довольно однообразный характеръ. Сулэй-хэ катитъ свои мутныя воды въ ложбинѣ, имѣющей поперечное сѣченіе около ста и болѣе саженъ. Ширина же собственно рѣки рѣдко превышаетъ 15—20 саженъ, хотя плёсъ ея мѣстами расширяется вдвое. Рѣка течетъ то однимъ русломъ, то дробится на нѣсколько рукавовъ. Ложе чрезвычайно извилистое. Глубина, какъ и количество воды, сильно колеблются, главнымъ образомъ, изъ-за отводныхъ арыковъ по лѣвому берегу, которые орошаютъ поля китайцевъ отъ г. Юй-мынь-сяня до г. Ань-си. Песчано-глинистые, легко размываемые берега — частью низменные (3—5 футовъ), частью возвышенные (2—3 сажени). Въ общемъ высота ихъ увеличивается вверхъ по теченію. Паденіе рѣки значительное, а вслѣдствіе этого и теченіе довольно быстрое.
Прибрежная растительная полоса узка и небогата видами. Обильнѣе всего поросъ камышъ. Тогракъ рѣдокъ и стоитъ молодыми порослями; тамарискъ также. Причиной тому служитъ истребленіе древесной и кустарной растительности на топливо. На болѣе высокихъ берегахъ рѣка бѣднѣе растительностью. Солено-пыльная поверхность почвы вязка. Стоитъ сдѣлать нѣсколько шаговъ въ сторону отъ рѣки, вступить въ ея долину, чтобы быть покрытымъ слоемъ грязи. Соленая пыль проникаетъ въ глаза и производитъ нестерпимую боль.
Животная жизнь долины р. Сулэй-хэ немногимъ богаче, чѣмъ на окраинахъ Са-чжеускаго оазиса. Въ общемъ грустны берега этой рѣки: только изрѣдка просвиститъ кроншнепфъ, мелькнетъ пара турпановъ, или тихо подымутся въ камышахъ утки-кряквы. Вдали отъ береговъ только жаворонокъ старается оживить дремоту и нарушить царившее безмолвіе.
Вскорѣ по вступленіи въ долину мы встрѣтили пастуховъ-китайцевъ, живущихъ въ войлочныхъ юртахъ. Ихъ стоянка была устроена на берегу канавы, которая здѣсь играетъ ту же роль, что и на Таримѣ: орошаетъ пастбище и даетъ водопой. Длина этой оросительной канавы простирается до 10 верстъ, составляя съ главнымъ русломъ рѣки небольшой уголъ. Многочисленныя стада барановъ паслись по близости. Здѣшніе китайцы принадлежали оазису Са-чжеу. По мѣрѣ же нашего удаленія къ востоку, вверхъ по теченію рѣки, живутъ Ань-сійцы, построившіе себѣ камышовые шалаши. Кромѣ барановъ паслись верблюды, лошади и ослы.
Долина р. Сулэй-хэ граничитъ съ сѣвера и юга съ камышистой пустыней. Нашъ путь слѣдованія приходился правымъ берегомъ. На всемъ пути до Ань-си мы людей по дорогѣ не встрѣтили. Изъ животнаго же царства характерными представителями пустыни были хуланъ и сойка.
Близъ города Аиь-си, котораго мы достигли на четвертый день движенія, мы разбили свои бивакъ на окраинѣ оазиса, переправившись въ бродъ на лѣвый берегъ рѣки[2]. Вблизи нашей стоянки отлично виднѣлся хамійскій путь, унизанный, словно цѣпью, линіей телеграфныхъ столбовъ. По мѣрѣ же удаленія къ сѣверо-западу его скрывала, подобно туману, дымка пыльной атмосферы. Въ абсолютной пустынѣ эти,
- ↑ 20 на берегу р. Данъ-хэ появились орланы.
- ↑ Желательно было пройти до Юй-мынь-сяня правымъ берегомъ Сулэй-хэ; невозможность же переправиться черезъ рѣку въ означенномъ мѣстѣ послужила поводомъ къ слѣдованію лѣвымъ.
чжеу встречен ходулочник и сукалень чернохвостый. 7-го дважды замечен одиночками удод пустошка; по кустам белолозника слышалась песня славки пустынной, другой вид ее — славка полевая безмолвно сидела в кустах джиды. Вечером того же числа разносилось дребезжащее токование бекаса-барашка; там же на болоте была вспугнута парочка улитов-травников. 11-го при следовании через горную окраину Нан-шаня в ущелье южного склона летали ласточки горные. 16-го неизвестный для меня вид большой щеврицы найден на родниках долины Шибочин в Нан-шане. 18-го несколько ниже по той же реке на возвышении берега встречена была речная скопа. В этот день, по наблюдениям в оазисе Са-чжеу, в первый раз была услышана кукушка[1], а 25-го береговик серый.
Теперь предстояли на очереди разъезды. В первый из них уехал В. И. Роборовский, отсутствовавший последние две трети марта. Общая програма его деятельности заключалась в обозрении горной системы Нан-шань на запад от меридиана Са-чжеу.
В его отъезд мне пришлось познакомиться с известным многим из наших русских путешественников бельгийцем, состоящим на китайской службе, г-ном П. Сплингардом. Он направлялся из Су-чжеу, своего места служения, в командировку в Южную Кашгарию, для осмотра золотых приисков. Его бивак простоял подле нашего около десяти дней. Ежедневно, в особенности по вечерам, мы посещали друг друга.
Вскоре, 31 марта, вернулся из своей рекогносцировки В. И. Роборовский, вследствие чего я выступил 3 апреля. Около двух месяцев пришлось посидеть в оазисе Са-чжеу на р. Дан-хэ. С чувством восторга я пустился в путь. Моим товарищем на этот раз был урядник Жаркой. Персонал разъезда состоял лишь из проводника тангута, а караван из двух вьючных верблюдов и трех верховых лошадей. Задача рекогносцировки заключалась в обозрении долины р. Сулэн-хэ от меридиана Са-чжеу до выхода ее из гор и в обследовании передовой ограды Нан-шань.
Первоначальный мой путь пролегал среди арыков и ферм китайцев. Поля здешних обывателей местами ярко зеленели, местами же еще засеивались или обрабатывались примитивными орудиями. По солончаковой местности пасся исхудалый скот тех же китайцев. Молодая растительность туго подавалась из земли. Только стройные, высокие тополя и развесистые ивы, питаемые подземными водными жилами, начали заметно зеленеть. В их густых ветвях темнеют еще издали, словно точки, гнезда крикливых грачей. В первый день мы достигли окраины оазиса, где и устроили свою ночевку.
За оазисом тотчас же расстилалась солончаковая полоса со значительным падением к северу. Вначале она представляла печальную, обнаженную поверхность, затем, по мере приближения к р. Сулэй-хэ, оживлялась растительностью. Вместе с нею показались и стройные антилопы, робко промчавшиеся вблизи нашего каравана. К северу на горизонте тянулась с запада на восток высокая стенка прошлогодних камышей. Над их верхушками, указывая течение реки, изредка пролетали чайки и серые цапли.
Река Сулэй-хэ от меридиана Са-чжеу до г. Юй-мынь-сянь на протяжении 200 верст имеет направление с востока на запад с незначительными уклонениями. На всем означенном протяжении она несет довольно однообразный характер. Сулэй-хэ катит свои мутные воды в ложбине, имеющей поперечное сечение около ста и более сажен. Ширина же собственно реки редко превышает 15—20 сажен, хотя плес ее местами расширяется вдвое. Река течет то одним руслом, то дробится на несколько рукавов. Ложе чрезвычайно извилистое. Глубина, как и количество воды, сильно колеблются, главным образом из-за отводных арыков по левому берегу, которые орошают поля китайцев от г. Юй-мынь-сяня до г. Ань-си. Песчано-глинистые, легко размываемые берега — частью низменные (3—5 футов), частью возвышенные (2—3 сажени). В общем высота их увеличивается вверх по течению. Падение реки значительное, а вследствие этого и течение довольно быстрое.
Прибрежная растительная полоса узка и небогата видами. Обильнее всего порос камыш. Тограк редок и стоит молодыми порослями; тамариск также. Причиной тому служит истребление древесной и кустарной растительности на топливо. На более высоких берегах река беднее растительностью. Солено-пыльная поверхность почвы вязка. Стоит сделать несколько шагов в сторону от реки, вступить в ее долину, чтобы быть покрытым слоем грязи. Соленая пыль проникает в глаза и производит нестерпимую боль.
Животная жизнь долины р. Сулэй-хэ немногим богаче, чем на окраинах Са-чжеуского оазиса. В общем грустны берега этой реки: только изредка просвистит кроншнепф, мелькнет пара турпанов, или тихо подымутся в камышах утки-кряквы. Вдали от берегов только жаворонок старается оживить дремоту и нарушить царившее безмолвие.
Вскоре по вступлении в долину мы встретили пастухов-китайцев, живущих в войлочных юртах. Их стоянка была устроена на берегу канавы, которая здесь играет ту же роль, что и на Тариме: орошает пастбище и дает водопой. Длина этой оросительной канавы простирается до десяти верст, составляя с главным руслом реки небольшой угол. Многочисленные стада баранов паслись поблизости. Здешние китайцы принадлежали оазису Са-чжеу. По мере же нашего удаления к востоку, вверх по течению реки, живут ань-сийцы, построившие себе камышовые шалаши. Кроме баранов, паслись верблюды, лошади и ослы.
Долина р. Сулэй-хэ граничит с севера и юга с камышистой пустыней. Наш путь следования приходился правым берегом. На всем пути до Ань-си мы людей по дороге не встретили. Из животного же царства характерными представителями пустыни были хулан и сойка.
Близ города Аиь-си, которого мы достигли на четвертый день движения, мы разбили свои бивак на окраине оазиса, переправившись вброд на левый берег реки[2]. Вблизи нашей стоянки отлично виднелся хамийский путь, унизанный, словно цепью, линией телеграфных столбов. По мере же удаления к северо-западу его скрывала, подобно туману, дымка пыльной атмосферы. В абсолютной пустыне эти,
