поворачивая къ вамъ свое круглое личико, веселое выраженіе котораго и взглядъ исподлобья выдаютъ смиренный характеръ ихъ обращеній къ вашему состраданію.
Болѣзненная неловкость, свѣтлые глаза Палюля заставили его стариковъ иначе эксплоатировать его силы. Они испробовали впечатлѣніе, оказываемое его ангельскимъ лицомъ на душу приходскаго священника. Добрый священникъ попался на приманку. Онъ включилъ его въ дѣтскій церковный хоръ, заставилъ его приготовиться къ первому причастію, говорилъ о томъ, чтобы послать его въ семинарію. Отсюда получилось это насмѣшливое прозвище Кассизмъ, — испорченное слово catéchisme катихизисъ, — которое и осталось за Палюлемъ. Подъ предлогомъ, что мальчикъ ничего еще не зарабатываетъ, его родители выманили свѣтлыя монеты у достойнаго священника, который льстилъ себя надеждой привести всѣхъ къ добру примѣромъ одного изъ нихъ.
Но онъ слишкомъ полагался на призваніе новообращеннаго. Палюль, любившій свѣжій воздухъ и движенія, скрывалъ свое неудовольствіе. Монашеской одеждѣ онъ предпочелъ нищенскій нарядъ. Послѣ обѣда въ воскресенье онъ долженъ былъ, лѣтомъ и зимою, оставаться въ четырехъ стѣнахъ, бормотать молитвы, произносить въ носъ псалмы, перебирать четки. Ему удавалось избѣгать этихъ упражненій, чтобы по-
поворачивая к вам свое круглое личико, веселое выражение которого и взгляд исподлобья выдают смиренный характер их обращений к вашему состраданию.
Болезненная неловкость, светлые глаза Палюля заставили его стариков иначе эксплуатировать его силы. Они испробовали впечатление, оказываемое его ангельским лицом на душу приходского священника. Добрый священник попался на приманку. Он включил его в детский церковный хор, заставил его приготовиться к первому причастию, говорил о том, чтобы послать его в семинарию. Отсюда получилось это насмешливое прозвище Кассизм, — испорченное слово catéchisme катехизис, — которое и осталось за Палюлем. Под предлогом, что мальчик ничего еще не зарабатывает, его родители выманили светлые монеты у достойного священника, который льстил себя надеждой привести всех к добру примером одного из них.
Но он слишком полагался на призвание новообращенного. Палюль, любивший свежий воздух и движения, скрывал свое неудовольствие. Монашеской одежде он предпочел нищенский наряд. После обеда в воскресенье он должен был, летом и зимою, оставаться в четырех стенах, бормотать молитвы, произносить в нос псалмы, перебирать четки. Ему удавалось избегать этих упражнений, чтобы по-
