онъ считалъ своимъ долгомъ прибавить къ своему волненію, чтобы выразить свою благодарность, могли бы испортить наслажденіе, которое доставило бы вамъ нервное смущеніе, внушенное всему его существу вашими щедротами. Это только судорога, продолжавшаяся не болѣе, чѣмъ блескъ молніи, — скорѣе гримаса, чѣмъ улыбка. Но какъ это красиво и какъ хорошо!
Однако, теперь я не доволенъ, что не устроилъ себѣ возможности встрѣтиться съ нимъ снова. Можетъ быть, онъ далъ бы мнѣ матеріалъ для изученія, котораго я такъ искалъ, — средство проникнуть въ его міръ и узнать, наконецъ, этотъ народъ, къ которому я чувствую такое влеченіе? Будемъ надѣяться.
Двѣ недѣли тому назадъ, мнѣ случилось наблюдать панораму, открывающуюся съ этой площади, надъ которой господствуетъ зданіе Брюссельскаго суда, возвышающееся надъ кишащимъ внизу городомъ, преимущественно — городомъ нашей cattiva gente. Облокотившись на баллюстраду, я восхищался обширностью перспективы предмѣстій. Позади запутанности маленькихъ улицъ и глухихъ переулковъ, я наслаждался этимъ волнистымъ горизонтомъ, словно терпѣвшимъ преслѣдованія со стороны садическаго вѣтра, прогонявшаго окровавленныя облака, подобно безпорядочной паникѣ развратницъ и уличныхъ торговокъ, бѣгущихъ передъ сворою смотрителей тюрьмы. То, что происходило на
он считал своим долгом прибавить к своему волнению, чтобы выразить свою благодарность, могли бы испортить наслаждение, которое доставило бы вам нервное смущение, внушенное всему его существу вашими щедротами. Это только судорога, продолжавшаяся не более, чем блеск молнии, — скорее гримаса, чем улыбка. Но как это красиво и как хорошо!
Однако, теперь я не доволен, что не устроил себе возможности встретиться с ним снова. Может быть, он дал бы мне материал для изучения, которого я так искал, — средство проникнуть в его мир и узнать, наконец, этот народ, к которому я чувствую такое влечение? Будем надеяться.
Две недели тому назад, мне случилось наблюдать панораму, открывающуюся с этой площади, над которой господствует здание Брюссельского суда, возвышающееся над кишащим внизу городом, преимущественно — городом нашей cattiva gente. Облокотившись на балюстраду, я восхищался обширностью перспективы предместий. Позади запутанности маленьких улиц и глухих переулков, я наслаждался этим волнистым горизонтом, словно терпевшим преследования со стороны садического ветра, прогонявшего окровавленные облака, подобно беспорядочной панике развратниц и уличных торговок, бегущих перед сворою смотрителей тюрьмы. То, что происходило на
