я взялъ его за руку и потащилъ наружу, сопровождаемый, безъ сомнѣнія, пораженными взглядами почтенныхъ служителей. Очутившись на улицѣ, я повелъ бѣдняжку, который позволялъ себя вести и былъ послушенъ, какъ собака, вплоть до самой близкой таверны, гдѣ, къ едва скрытому неудовольствію слуги и кассирши, я велѣлъ подать ему англійскаго пива и нѣсколько сандвичей. Онъ проглотилъ эту порцію и осушилъ кружку, не произнося ни слова, съ такою жадностью, видъ которой доставлялъ мнѣ столько же радости, сколько и страданія, такъ какъ она показала слишкомъ ясно, на какое воздержаніе былъ обреченъ этотъ бѣдный мальчикъ. Расплатившись, я вышелъ, пропустивъ его впередъ; затѣмъ, на порогѣ, я протянулъ ему руку и послѣ того, какъ онъ пожалъ ее съ нѣкоторымъ колебаніемъ, я незамѣтно вложилъ ему между пальцами монету въ сто су, — все, что у меня оставалось.
— Ахъ, нѣтъ! не можетъ быть ничего болѣе трогательнаго, клянусь вамъ, чѣмъ удивленіе моего бѣдняка, его невыразимое смущеніе въ эту минуту. Я пообѣщалъ себѣ когда нибудь возобновить этотъ опытъ. Но, если вы будете пытаться подражать мнѣ, спѣшите скрыться отъ благодарностей дорогого бѣдняжки. Оставайтесь лучше подъ впечатлѣніемъ этой благодарности, которая не могла вылиться наружу, настолько онъ задыхался отъ волненія. Слова или жесты, которые
я взял его за руку и потащил наружу, сопровождаемый, без сомнения, пораженными взглядами почтенных служителей. Очутившись на улице, я повел бедняжку, который позволял себя вести и был послушен, как собака, вплоть до самой близкой таверны, где, к едва скрытому неудовольствию слуги и кассирши, я велел подать ему английского пива и несколько сандвичей. Он проглотил эту порцию и осушил кружку, не произнося ни слова, с такою жадностью, вид которой доставлял мне столько же радости, сколько и страдания, так как она показала слишком ясно, на какое воздержание был обречен этот бедный мальчик. Расплатившись, я вышел, пропустив его вперед; затем, на пороге, я протянул ему руку и после того, как он пожал ее с некоторым колебанием, я незаметно вложил ему между пальцами монету в сто су, — все, что у меня оставалось.
— Ах, нет! не может быть ничего более трогательного, клянусь вам, чем удивление моего бедняка, его невыразимое смущение в эту минуту. Я пообещал себе когда нибудь возобновить этот опыт. Но, если вы будете пытаться подражать мне, спешите скрыться от благодарностей дорогого бедняжки. Оставайтесь лучше под впечатлением этой благодарности, которая не могла вылиться наружу, настолько он задыхался от волнения. Слова или жесты, которые
