страхомъ изгнанія, умѣрить свои возгласы и укротить свою жестикуляцію. Угроза, казалось, дѣйствовала; они тихо выходили вереницей, съ опущенной головой, пристыженные, но для того, чтобы начать снова еще громче веселиться въ сосѣдней залѣ.
Между тѣмъ, въ концѣ анфилады залъ, въ послѣдней комнатѣ, послѣ которой надо было возвращаться назадъ, излишняя веселость у моихъ повѣсъ вдругъ пропала, при видѣ живописной перспективы, которую открылъ искусный архитекторъ черезъ рамки широкихъ оконъ, выходящихъ на старую часть Брюсселя. Это былъ ихъ городъ, ихъ кварталъ! Эти кирпичи и эти трубы говорили имъ иное, чѣмъ нарисованный холстъ. Припавъ носомъ къ стеклу, которое они затуманивали своимъ дыханіемъ, сохранившимъ запахъ чеснока, и которое, они сейчасъ же вытирали обшлагомъ своего рукава, прорваннаго на локтѣ, шумные молодцы словно застыли, очарованные этимъ видомъ съ птичьяго полета на ветхіе домики съ красными крышами, въ запутанности и безпорядкѣ которыхъ они пытались оріентироваться — и угадать приблизительно слуховое окно родного чердака. Какими бы несчастными мнѣ ни казались эти шутники, все же они угадывали нѣсколько черепитчатыхъ крышъ на окраинѣ города, подъ защитой которыхъ они могли бы провести будущую ночь.
Этого не было замѣтно у одного маленькаго
страхом изгнания, умерить свои возгласы и укротить свою жестикуляцию. Угроза, казалось, действовала; они тихо выходили вереницей, с опущенной головой, пристыженные, но для того, чтобы начать снова еще громче веселиться в соседней зале.
Между тем, в конце анфилады зал, в последней комнате, после которой надо было возвращаться назад, излишняя веселость у моих повес вдруг пропала, при виде живописной перспективы, которую открыл искусный архитектор через рамки широких окон, выходящих на старую часть Брюсселя. Это был их город, их квартал! Эти кирпичи и эти трубы говорили им иное, чем нарисованный холст. Припав носом к стеклу, которое они затуманивали своим дыханием, сохранившим запах чеснока, и которое, они сейчас же вытирали обшлагом своего рукава, прорванного на локте, шумные молодцы словно застыли, очарованные этим видом с птичьего полета на ветхие домики с красными крышами, в запутанности и беспорядке которых они пытались ориентироваться — и угадать приблизительно слуховое окно родного чердака. Какими бы несчастными мне ни казались эти шутники, все же они угадывали несколько черепитчатых крыш на окраине города, под защитой которых они могли бы провести будущую ночь.
Этого не было заметно у одного маленького
