ра ихъ среды. Они блекнутъ также преждевременно. Ихъ жизнь кажется только зарей, юностью. Къ счастью, они такъ же плодотворны, какъ и эфемерны, и ихъ потомство вскорѣ напоминаетъ мнѣ ихъ, доставляя высшее наслажденіе. Въ какомъ возрастѣ предпочитаю я ихъ? При приближеніи рекрутскаго набора, и иногда еще раньше, въ пору, когда ученіе какому нибудь мастерству и первыя продѣлки начинаютъ придавать имъ грубость, въ пору перехода къ разумному возрасту, появленія пушка у губъ и перваго признака бороды; въ пору этой столь раздражающей возмужалости у мальчиковъ, воспитанныхъ по волѣ Божіей, затѣмъ подхваченныхъ безстыдными «наставниками»; въ пору, когда и линяющія птицы, спѣсивыя, угрюмыя, чваняющіяся порокомъ и цинизмомъ, также расточаютъ неловкую ласку и наивно облегчаютъ свое напряженіе; въ пору, когда онѣ проказничаютъ, отдаваясь со всею вольностью своимъ желаніямъ искреннихъ, хищныхъ воробьевъ, драчуновъ и сластолюбцевъ.
Смѣшная одежда моихъ оборванцевъ подвергается прихотямъ моды, подобно одеждѣ свѣтскихъ людей; существуютъ медленныя колебанія, менѣе радикальныя, чѣмъ наверху лѣстницы, но характерныя. Если они не ходятъ съ босыми ногами, — а сколько изъ этихъ ногъ, покрытыхъ мозолями и запыленныхъ, выступаетъ такъ трогательно изъ рубищъ и бахромы ихъ „folza-
ра их среды. Они блекнут также преждевременно. Их жизнь кажется только зарей, юностью. К счастью, они так же плодотворны, как и эфемерны, и их потомство вскоре напоминает мне их, доставляя высшее наслаждение. В каком возрасте предпочитаю я их? При приближении рекрутского набора, и иногда еще раньше, в пору, когда учение какому-нибудь мастерству и первые проделки начинают придавать им грубость, в пору перехода к разумному возрасту, появления пушка у губ и первого признака бороды; в пору этой столь раздражающей возмужалости у мальчиков, воспитанных по воле Божией, затем подхваченных бесстыдными «наставниками»; в пору, когда и линяющие птицы, спесивые, угрюмые, чванящиеся пороком и цинизмом, также расточают неловкую ласку и наивно облегчают свое напряжение; в пору, когда они проказничают, отдаваясь со всею вольностью своим желаниям искренних, хищных воробьев, драчунов и сластолюбцев.
Смешная одежда моих оборванцев подвергается прихотям моды, подобно одежде светских людей; существуют медленные колебания, менее радикальные, чем наверху лестницы, но характерные. Если они не ходят с босыми ногами, — а сколько из этих ног, покрытых мозолями и запыленных, выступает так трогательно из рубищ и бахромы их „folza-
