му и соперничаетъ съ размѣромъ ихъ желѣзныхъ кирокъ и когда они пользуются этими высокими и тяжелыми сапогами рабочихъ, исправляющихъ сточныя трубы, которыхъ оцѣнили Гонкуры до такой степени, что описывали «какъ они содѣйствуютъ чудесной осанкѣ и стильности тѣхъ, кто ихъ носитъ, такъ какъ поднятіе этихъ импозантныхъ сапогъ приводитъ къ благородному движенію плечъ у груди, откинутой назадъ».
А Гонкуры знали изъ ихъ среды только тѣхъ, кого видѣли въ Парижѣ! Еслибъ они увидали нашихъ! Еслибъ они, по моему примѣру, присутствовали при пріѣздѣ этихъ молодцовъ въ тѣ часы, когда поденщики изъ Фландріи и изъ страны «польдерсовъ» и Шельды высаживаются у насъ, и въ особенности, въ тотъ часъ, когда ихъ партіи прибавляютъ шагу, чтобы дойти на станцію и помѣститься въ поѣздахъ, послѣ остановки у конторки торговца ликерами. Я представляю себѣ ихъ возвращеніе въ деревню, гдѣ ихъ распущенность терроризируетъ мирный народъ, гдѣ они заявляютъ свои свободные порывы, до такой степени, что всѣ называютъ «шествіемъ дикихъ», поѣздъ, везущій ватагу этихъ буйныхъ землекоповъ.
Прошли цѣлые вѣка, въ теченіе которыхъ они кишѣли, подобно тому, какъ они кричатъ и роются въ грязи теперь. У нихъ было то же выраженіе лица и тотъ же смѣшной нарядъ. Но ихъ предки играли грубо своими кирками, борясь за
му и соперничает с размером их железных кирок и когда они пользуются этими высокими и тяжелыми сапогами рабочих, исправляющих сточные трубы, которых оценили Гонкуры до такой степени, что описывали «как они содействуют чудесной осанке и стильности тех, кто их носит, так как поднятие этих импозантных сапог приводит к благородному движению плеч у груди, откинутой назад».
А Гонкуры знали из их среды только тех, кого видели в Париже! Если б они увидали наших! Если б они, по моему примеру, присутствовали при приезде этих молодцов в те часы, когда поденщики из Фландрии и из страны «польдерсов» и Шельды высаживаются у нас, и в особенности, в тот час, когда их партии прибавляют шагу, чтобы дойти на станцию и поместиться в поездах, после остановки у конторки торговца ликерами. Я представляю себе их возвращение в деревню, где их распущенность терроризирует мирный народ, где они заявляют свои свободные порывы, до такой степени, что все называют «шествием диких», поезд, везущий ватагу этих буйных землекопов.
Прошли целые века, в течение которых они кишели, подобно тому, как они кричат и роются в грязи теперь. У них было то же выражение лица и тот же смешной наряд. Но их предки играли грубо своими кирками, борясь за
