чивымъ и жалобнымъ, мнѣ пришло въ голову, что, можетъ быть, это мой послѣдній умершій жаловался такъ: я представилъ себѣ, что ему должно быть очень тяжело и что я ему понадобился. Въ концѣ концовъ, я почувствовалъ съ своей стороны желаніе увидѣть лицо того, кого я зарылъ. Не разсуждая больше, я началъ раскапывать землю, я вытащилъ гробъ и открылъ его. Человѣкъ, положенный тамъ, былъ мертвъ.
Присматриваясь поближе къ этому тѣлу, я узналъ въ немъ господина, который далъ мнѣ много на выпивку, нѣсколько дней тому назадъ.
Тогда я почувствовалъ себя еще болѣе опьяненнымъ, чѣмъ я былъ когда либо. Клянусь вамъ, господинъ судья, точно, весь алкоголь, поглощенный въ тотъ разъ вмѣстѣ съ покойникомъ, ворвался въ мою голову и бѣшено ударилъ меня лопатой».
Эта исторія показалась очень подозрительной суду, который приговорилъ несчастнаго къ тремъ мѣсяцамъ тюремнаго заключенія за оскверненіе могилы. Недоставало еще преслѣдовать его за вамперизмъ и некрофалію.
Къ счастью, его защитнику удалось отстранить эти важныя предположенія и судъ принялъ во вниманіе доброе прошлое и умственную слабость объекта.
Я, Бергманъ, на ихъ мѣстѣ, я простилъ бы его, въ особенности, если бы я прочелъ дневникъ его несчастнаго почитателя.
чивым и жалобным, мне пришло в голову, что, может быть, это мой последний умерший жаловался так: я представил себе, что ему должно быть очень тяжело и что я ему понадобился. В конце концов, я почувствовал с своей стороны желание увидеть лицо того, кого я зарыл. Не рассуждая больше, я начал раскапывать землю, я вытащил гроб и открыл его. Человек, положенный там, был мертв.
Присматриваясь поближе к этому телу, я узнал в нем господина, который дал мне много на выпивку, несколько дней тому назад.
Тогда я почувствовал себя еще более опьяненным, чем я был когда-либо. Клянусь вам, господин судья, точно, весь алкоголь, поглощенный в тот раз вместе с покойником, ворвался в мою голову и бешено ударил меня лопатой».
Эта история показалась очень подозрительной суду, который приговорил несчастного к трем месяцам тюремного заключения за осквернение могилы. Недоставало еще преследовать его за вампиризм и некрофилию.
К счастью, его защитнику удалось отстранить эти важные предположения и суд принял во внимание доброе прошлое и умственную слабость объекта.
Я, Бергман, на их месте, я простил бы его, в особенности, если бы я прочел дневник его несчастного почитателя.
