Не смѣя выступить открыто противъ меня, онъ чернитъ меня и, замѣтивъ, что я въ хорошихъ отношеніяхъ съ моими учениками, желая поймать меня, онъ увеличиваетъ свои побои и грубость съ ними.
— Я заставлю ихъ сдохнуть, — не перестаетъ онъ повторять, бросая на меня угрожающіе взгляды.
Ахъ, сердце мое обливается кровью, когда я слышу крики и стоны, доносящіеся изъ карцеровъ; сдержанный шумъ, глухой гулъ, точно отъ лопающейся связки товаровъ, внушительный грохотъ, заставляющій другихъ воспитателей говорить: «Ловко, нашъ обойщикъ выбиваетъ свои матрасы!» Отсюда, его прозвище — «обойщикъ».
И я представляю себѣ эти пораненныя плечи, эти окровавленныя спины. Отвратительная улыбка, когда онъ засучиваетъ свои рукава, снимаетъ свою одежду или снова надѣваетъ ее, съ вздохомъ облегченія мученика, который кончилъ тяжелую работу! Онъ желаетъ бросить мнѣ вызовъ тѣмъ, что оправляется и важничаетъ передо мною, почти облизывая себѣ губы, напоминая насытившихся кошекъ. Онъ забавляется тѣмъ, что отсылаетъ ко мнѣ своихъ жертвъ послѣ наказанія. Они приходятъ ко мнѣ съ запавшими и налившимися кровью глазами, охрипшіе отъ сильнаго крика и, шатаясь, двигаются, ощупывая у себя больныя мѣста.
Не смея выступить открыто против меня, он чернит меня и, заметив, что я в хороших отношениях с моими учениками, желая поймать меня, он увеличивает свои побои и грубость с ними.
— Я заставлю их сдохнуть, — не перестает он повторять, бросая на меня угрожающие взгляды.
Ах, сердце мое обливается кровью, когда я слышу крики и стоны, доносящиеся из карцеров; сдержанный шум, глухой гул, точно от лопающейся связки товаров, внушительный грохот, заставляющий других воспитателей говорить: «Ловко, наш обойщик выбивает свои матрасы!» Отсюда, его прозвище — «обойщик».
И я представляю себе эти пораненные плечи, эти окровавленные спины. Отвратительная улыбка, когда он засучивает свои рукава, снимает свою одежду или снова надевает ее, с вздохом облегчения мученика, который кончил тяжелую работу! Он желает бросить мне вызов тем, что оправляется и важничает передо мною, почти облизывая себе губы, напоминая насытившихся кошек. Он забавляется тем, что отсылает ко мне своих жертв после наказания. Они приходят ко мне с запавшими и налившимися кровью глазами, охрипшие от сильного крика и, шатаясь, двигаются, ощупывая у себя больные места.
