Nehmt auch mich zum Genossen
Ich sei gewährt mir die Bitte
In Eurem Bunde der Dritte.
— Часъ отъ часу не легче! воскликнулъ художникъ Марболь. Какая неумѣстная симпатія! Если благородный поэтъ послушался бы тебя, онъ долженъ былъ бы быть польщеннымъ близостью, которую ты устанавливаешь между его героями и твоими бездѣльниками… Послушай, ты намъ разсказываешь романъ, что ли? Въ такомъ случаѣ надо оговорить это… Въ самомъ дѣлѣ, почему ты не пишешь такого произведенія? Это было бы нѣчто оригинальное и еще не появлявшееся въ печати! Ты надѣлилъ бы этими выдумками созданное тобою лицо… Произведеніе разошлось бы, какъ извѣстная выходка, немного рискованный капризъ художественной фантазіи!
— Ахъ! вотъ художникъ, такъ называемый художникъ! — воскликнулъ я. — Такъ значитъ искусство должно всегда быть только ложью. Мы не должны его переживать! Мы не обязаны вмѣшиваться въ свои произведенія! Чудесное признаніе! Я долженъ былъ бы догадаться объ этомъ. Ты, Марболь, развѣ ты страдалъ изъ за своего искусства? Причиняло ли тебѣ муки твое искусство, какъ причиняетъ боль человѣческій плодъ материнской утробѣ? Пожертвовалъ ли ты малѣйшими предразсудками порыву твоей совѣсти? Не сердись Марболь, но тамъ, въ Меркспласѣ
Nehmt auch mich zum Genossen
Ich sei gewährt mir die Bitte
In Eurem Bunde der Dritte.
— Час от часу не легче! воскликнул художник Марболь. Какая неуместная симпатия! Если благородный поэт послушался бы тебя, он должен был бы быть польщенным близостью, которую ты устанавливаешь между его героями и твоими бездельниками… Послушай, ты нам рассказываешь роман, что ли? В таком случае надо оговорить это… В самом деле, почему ты не пишешь такого произведения? Это было бы нечто оригинальное и еще не появлявшееся в печати! Ты наделил бы этими выдумками созданное тобою лицо… Произведение разошлось бы, как известная выходка, немного рискованный каприз художественной фантазии!
— Ах! вот художник, так называемый художник! — воскликнул я. — Так значит искусство должно всегда быть только ложью. Мы не должны его переживать! Мы не обязаны вмешиваться в свои произведения! Чудесное признание! Я должен был бы догадаться об этом. Ты, Марболь, разве ты страдал из за своего искусства? Причиняло ли тебе муки твое искусство, как причиняет боль человеческий плод материнской утробе? Пожертвовал ли ты малейшими предрассудками порыву твоей совести? Не сердись Марболь, но там, в Меркспласе
