малый», говорила она мнѣ, разсказывая о безразсудствахъ несчастнаго. «Какой красавецъ, сверхъ того и какой сильный!» Долгое время онъ дразнилъ солдатъ, которые окружали его съ четырехъ сторонъ мѣстности. Не только его село, но вся страна была за виновнаго. Надо было вызвать цѣлую бригаду войска, чтобы поймать этого Сюса Дирикса; при чемъ онъ былъ взятъ, благодаря предательству одного трактирщика, у котораго онъ скрывался и который указалъ ему пустую бочку, куда тотъ и спрятался. Онъ отправился въ тюрьму главнаго города, безъ цѣпей, торжественно сопровождаемый всѣми жителями Бонейдена. Что касается предателя, съ нимъ были прерваны всѣ связи, онъ голодалъ и былъ изгнанъ общественнымъ неудовольствіемъ. «Братья Сюса проткнули бы измѣнника, какъ жандарма» — повѣрила мнѣ достойная уваженія коровница и въ ея тонѣ чувствовалось сожалѣніе, что измѣнникъ избѣжалъ своей участи.
Увы! А старуха, предавшая Дольфа Турламена!
Угадывала ли коровница мое внутреннее сочувствіе красивымъ нарушителямъ закона, хищнымъ людямъ этой страны? Узнала ли она изъ внутренняго чувства симпатіи, что я принадлежалъ къ ихъ породѣ, ихъ крови и что я одобряю ихъ страсти? Предполагала ли она, что я неутѣшный другъ такихъ людей, какъ Бюгюттъ, Дольфъ, Зволю и другіе?
Я перенесъ на деревенскихъ бродягъ съ го-
малый», говорила она мне, рассказывая о безрассудствах несчастного. «Какой красавец, сверх того и какой сильный!» Долгое время он дразнил солдат, которые окружали его с четырех сторон местности. Не только его село, но вся страна была за виновного. Надо было вызвать целую бригаду войска, чтобы поймать этого Сюса Дирикса; при чем он был взят, благодаря предательству одного трактирщика, у которого он скрывался и который указал ему пустую бочку, куда тот и спрятался. Он отправился в тюрьму главного города, без цепей, торжественно сопровождаемый всеми жителями Бонейдена. Что касается предателя, с ним были прерваны все связи, он голодал и был изгнан общественным неудовольствием. «Братья Сюса проткнули бы изменника, как жандарма» — поверила мне достойная уважения коровница и в ее тоне чувствовалось сожаление, что изменник избежал своей участи.
Увы! А старуха, предавшая Дольфа Турламена!
Угадывала ли коровница мое внутреннее сочувствие красивым нарушителям закона, хищным людям этой страны? Узнала ли она из внутреннего чувства симпатии, что я принадлежал к их породе, их крови и что я одобряю их страсти? Предполагала ли она, что я неутешный друг таких людей, как Бюгютт, Дольф, Зволю и другие?
Я перенес на деревенских бродяг с го-
