обхода. Я разсчитываю на васъ… Завтра я уѣзжаю въ Антверпенъ…
По мѣрѣ того, какъ приближается катафалкъ, поднимаются ужасные крики. Сначала я нахожу мало подходящими эти возгласы къ характеру самого шествія, но вскорѣ я нахожу объясненіе для отнюдь немрачнаго настроенія толпы. Безсознательные пантеисты, жители Маролля правы! Веселыми возгласами лучше всего можно воздать честь тому, кто подавалъ столь гордый примѣръ свободной и широкой жизни. Сильная радость проявляется у этого народа съ покраснѣвшими глазами и щеками, испачканными отъ слезъ. Лица развеселяются, движенія становятся болѣе свободными. Реакція, начавшаяся у лицъ, наиболѣе близкихъ къ гробу, распространяется отъ одного ряда къ другому. Приверженцы умершаго начинаютъ смѣяться, пѣть, даже приплясывать, обнявъ, подталкивая локтями другъ друга.
Какъ въ дни, когда совершаются процессіи и разъѣзжаютъ кавалькады, на тротуарахъ возвышаются лѣстницы, эстрады, подмостки, могущія обрушиться подъ тяжестью и прислоненныя къ фасадамъ домовъ. Пьяницы, усаживаясь кучками за столики, выдвинутые наружу изъ кабаковъ, чокаются въ память умершаго. Когда проѣзжаетъ погребальная колесница, они поднимаютъ и протягиваютъ къ гробу свои кружки, которыя они
обхода. Я рассчитываю на вас… Завтра я уезжаю в Антверпен…
По мере того, как приближается катафалк, поднимаются ужасные крики. Сначала я нахожу мало подходящими эти возгласы к характеру самого шествия, но вскоре я нахожу объяснение для отнюдь немрачного настроения толпы. Бессознательные пантеисты, жители Маролля правы! Веселыми возгласами лучше всего можно воздать честь тому, кто подавал столь гордый пример свободной и широкой жизни. Сильная радость проявляется у этого народа с покрасневшими глазами и щеками, испачканными от слез. Лица развеселяются, движения становятся более свободными. Реакция, начавшаяся у лиц, наиболее близких к гробу, распространяется от одного ряда к другому. Приверженцы умершего начинают смеяться, петь, даже приплясывать, обняв, подталкивая локтями друг друга.
Как в дни, когда совершаются процессии и разъезжают кавалькады, на тротуарах возвышаются лестницы, эстрады, подмостки, могущие обрушиться под тяжестью и прислоненные к фасадам домов. Пьяницы, усаживаясь кучками за столики, выдвинутые наружу из кабаков, чокаются в память умершего. Когда проезжает погребальная колесница, они поднимают и протягивают к гробу свои кружки, которые они
