чтобы родились еще подобные даже на обильной брабантской землѣ!
Сегодня утромъ Палюль и Кампернульи вбѣжали ко мнѣ, — когда я собирался вставать, — и не давая мнѣ времени продрать глаза и узнать причину ихъ прихода, они какъ громомъ поразили меня этими ужасными словами:
— Тихъ скончался!
Мнѣ показалось, что я плохо разслышалъ и я вскрикнулъ:
— Тихъ скончался? Вы хотите шутить. Ищите другихъ.
— Это такъ, какъ мы тебѣ говоримъ.
— Что! Тихъ Бюгюттъ! Этотъ дубъ, эта скала… невозможно…
— Околѣлъ!
— Разумѣется, не отъ болѣзни… Естественной смертью?
— Ты угадалъ. Это убійство!
— Убитъ? Онъ! Но кто же это сдѣлалъ…
— Она…
— Она. Кто эта она?
— Блонтъ-Ми. Его подруга. Прежняя возлюбленная Кассюля, за которую мы ходили драться съ жителями Моленбека, точно ласки подобной дѣвки стоили того, чтобы ссорить друзей.
И вотъ мои два храбрыхъ бродяги сжимаютъ кулаки, стучатъ ногами, со слезами на глазахъ, начинаютъ свой разсказъ, который имъ прихо-
чтобы родились еще подобные даже на обильной брабантской земле!
Сегодня утром Палюль и Кампернульи вбежали ко мне, — когда я собирался вставать, — и не давая мне времени продрать глаза и узнать причину их прихода, они как громом поразили меня этими ужасными словами:
— Тих скончался!
Мне показалось, что я плохо расслышал и я вскрикнул:
— Тих скончался? Вы хотите шутить. Ищите других.
— Это так, как мы тебе говорим.
— Что! Тих Бюгютт! Этот дуб, эта скала… невозможно…
— Околел!
— Разумеется, не от болезни… Естественной смертью?
— Ты угадал. Это убийство!
— Убит? Он! Но кто же это сделал…
— Она…
— Она. Кто эта она?
— Блонт-Ми. Его подруга. Прежняя возлюбленная Кассюля, за которую мы ходили драться с жителями Моленбека, точно ласки подобной девки стоили того, чтобы ссорить друзей.
И вот мои два храбрых бродяги сжимают кулаки, стучат ногами, со слезами на глазах, начинают свой рассказ, который им прихо-
