что бы то ни стало… Въ тотъ вечеръ, въ концѣ, я чувствовалъ, что становлюсь дурнымъ.
Онъ взглянулъ на меня съ изумленнымъ видомъ.
— Ахъ, ты необыкновенный субъектъ! На свой ладъ, Лорръ… Ты долженъ лучше знать… Но право, жаль! Какъ ученикъ, ты дѣлалъ бы мнѣ честь.
Я солгалъ ему, отчаиваясь, что онъ не пойметъ меня; къ тому же, я не могъ самому себѣ опредѣлить то, что я чувствую.
Все, что я знаю, это то, что подобное упражненіе слишкомъ возбуждаетъ меня. Одного опыта съ меня достаточно. Нельзя подниматься во второй разъ на небо. Это ровнялось бы искушенію Бога. Падая снова на землю, можно спуститься пожалуй еще ниже?
Нашъ Дольфъ тянетъ жребій.
— Вы примете участіе, Лорръ, не такъ ли? — спросилъ меня нѣсколько мѣсяцевъ тому назадъ рѣзвый мальчикъ.
— Въ чемъ?
— Въ нашемъ дѣлѣ, въ попойкѣ, въ день рекрутскаго набора и на другой день, и еще на слѣдующій…
Самый наборъ его не интересуетъ. Вытянетъ ли онъ хорошій номеръ или нѣтъ, это ему безразлично. Въ этомъ событіи онъ видитъ только четырехдневный кутежъ, слѣдующій за нимъ.
что бы то ни стало… В тот вечер, в конце, я чувствовал, что становлюсь дурным.
Он взглянул на меня с изумленным видом.
— Ах, ты необыкновенный субъект! На свой лад, Лорр… Ты должен лучше знать… Но право, жаль! Как ученик, ты делал бы мне честь.
Я солгал ему, отчаиваясь, что он не поймет меня; к тому же, я не мог самому себе определить то, что я чувствую.
Все, что я знаю, это то, что подобное упражнение слишком возбуждает меня. Одного опыта с меня достаточно. Нельзя подниматься во второй раз на небо. Это равнялось бы искушению Бога. Падая снова на землю, можно спуститься пожалуй еще ниже?
Наш Дольф тянет жребий.
— Вы примете участие, Лорр, не так ли? — спросил меня несколько месяцев тому назад резвый мальчик.
— В чем?
— В нашем деле, в попойке, в день рекрутского набора и на другой день, и еще на следующий…
Самый набор его не интересует. Вытянет ли он хороший номер или нет, это ему безразлично. В этом событии он видит только четырехдневный кутеж, следующий за ним.
