этихъ неровностей и этихъ упругихъ, хотя и твердыхъ выгибовъ. Я забываю объ остальномъ и больше ничего не хочу. Съ чѣмъ сравнить это ощущеніе? Въ немъ нѣтъ совсѣмъ влюбленной страсти, а между тѣмъ, оно сообщаетъ моему существу какое то непонятное чувство, какую то безумную благодарность по отношенію къ Создателю. Какая жажда религіи и вѣры! Я преклонялся передъ Богомъ въ лицѣ одного изъ его шедевровъ.
— Слушай, Лорръ! — Скажи, скоро ты кончишь меня щекотать?
Остальные громко смѣются; тогда, смущенный, я рѣшаюсь его схватить по настоящему.
— Въ добрый часъ!
Здоровый молодецъ довольствуется тѣмъ, что слегка противится мнѣ. Но этого достаточно, чтобы раздразнить меня. Я увлекаюсь постепенно этой борьбой — точно модель исчезла и оставила художнику страстное желаніе осуществить произведеніе, создать искусство, внушенное ею. Новый восторгъ, можетъ быть, еще болѣе интенсивный, прибавляется къ моему первоначальному очарованію. Я хочу побѣдить! Это борьба Іакова съ Ангеломъ. И если я испытываю еще радость отъ прикосновенія къ этимъ мускуламъ, то это напоминаетъ восторгъ какого-то Прометея, творца людей, какого-то скульптора Жизни.
этих неровностей и этих упругих, хотя и твердых выгибов. Я забываю об остальном и больше ничего не хочу. С чем сравнить это ощущение? В нем нет совсем влюбленной страсти, а между тем, оно сообщает моему существу какое-то непонятное чувство, какую-то безумную благодарность по отношению к Создателю. Какая жажда религии и веры! Я преклонялся перед Богом в лице одного из его шедевров.
— Слушай, Лорр! — Скажи, скоро ты кончишь меня щекотать?
Остальные громко смеются; тогда, смущенный, я решаюсь его схватить по-настоящему.
— В добрый час!
Здоровый молодец довольствуется тем, что слегка противится мне. Но этого достаточно, чтобы раздразнить меня. Я увлекаюсь постепенно этой борьбой — точно модель исчезла и оставила художнику страстное желание осуществить произведение, создать искусство, внушенное ею. Новый восторг, может быть, еще более интенсивный, прибавляется к моему первоначальному очарованию. Я хочу победить! Это борьба Иакова с Ангелом. И если я испытываю еще радость от прикосновения к этим мускулам, то это напоминает восторг какого-то Прометея, творца людей, какого-то скульптора Жизни.
