бузье готовя была купить къ удовольствію большинства торговцевъ.
Гина выказывала женское нетерпѣніе, проявляла стремленіе къ эмансипаціи. Для той среды, въ которой она вращалась, ея дѣвичьи туалеты были лишены нѣкоторой скромности, — какъ выражается провинціальное ханжество — новъ нихъ было много скрытой прелести, и Гина носила ихъ съ такимъ смѣлымъ и величественнымъ видомъ! Лоранъ чувствовалъ себя все болѣе и болѣе очарованнымъ блестящей наслѣдницей, и онъ не могъ еще рѣшить, испытывалъ-ли онъ по отношенію къ ней зависть или любовь.
Иногда случалось, изъ-за перспективы развлеченій и новыхъ успѣховъ, захватывавшихъ Гину, что она становилась болѣе любезной и общительной съ окружающими. Пользуясь этимъ мирнымъ и веселымъ настроеніемъ, Лоранъ самъ иногда оставался около нея. Когда онъ прятался въ уголъ, она подзывала его къ себѣ, разсказывала ему о своихъ планахъ, о числѣ приглашеній, которыми ее забрасывали для перваго бала, показывала ему покупки, удостаивала его совѣта по поводу оттѣнка или складокъ какой-нибудь матеріи, по поводу выбора какого-нибудь кольца: «Послушай, подожди, мужичекъ! Покажи, что у тебя есть вкусъ». Она награждала его этимъ эпитетомъ мужичка съ такою граціей, что онъ не могъ обижаться на нее. Могла-ли продолжительна эта близость? Лоранъ
бузье готовя была купить к удовольствию большинства торговцев.
Гина выказывала женское нетерпение, проявляла стремление к эмансипации. Для той среды, в которой она вращалась, её девичьи туалеты были лишены некоторой скромности, — как выражается провинциальное ханжество — нов них было много скрытой прелести, и Гина носила их с таким смелым и величественным видом! Лоран чувствовал себя всё более и более очарованным блестящей наследницей, и он не мог еще решить, испытывал ли он по отношению к ней зависть или любовь.
Иногда случалось, из-за перспективы развлечений и новых успехов, захватывавших Гину, что она становилась более любезной и общительной с окружающими. Пользуясь этим мирным и веселым настроением, Лоран сам иногда оставался около неё. Когда он прятался в угол, она подзывала его к себе, рассказывала ему о своих планах, о числе приглашений, которыми ее забрасывали для первого бала, показывала ему покупки, удостаивала его совета по поводу оттенка или складок какой-нибудь материи, по поводу выбора какого-нибудь кольца: «Послушай, подожди, мужичок! Покажи, что у тебя есть вкус». Она награждала его этим эпитетом мужичка с такою грацией, что он не мог обижаться на нее. Могла ли продолжительна эта близость? Лоран
