болѣе и болѣе неумѣстнымъ въ этой богатой и необыкновенной обстановкѣ.
Въ ожиданіи того, когда онъ будетъ имѣть право, свободу уйти къ другимъ несчастнымъ, подобнымъ ему людямъ, онъ отправлялся ночью въ свой уголокъ мансарды, чтобы забыться тамъ среди ненужныхъ и изгнанныхъ предметовъ. Впрочемъ, какъ бы мрачны и продолжительны ни были эти каникулы, какъ только онъ возвращался въ коллэжъ, онъ начиналъ сожалѣть о нихъ, даже изъ любви къ мрачнымъ минутамъ!
Изъ своего пребыванія у опекуна, онъ вспоминалъ охотнѣе всего меланхолическія минуты, а изъ фабричной жизни его захватывали сильнѣе всего наименѣе веселые, менѣе привѣтливые, грубые и жестокіе предметы, — часто во время урока и безсонницы! Изъ какого-то отвращенія къ гіацинтамъ, которые казались ему символомъ жестокости его красивой кузины по отношенію къ бѣднымъ людямъ, онъ коллекціонировалъ завядшіе букеты и полевые цвѣты. Дорогимъ персикамъ, предназначавшимся только кузинѣ Лидіи, онъ предпочиталъ твердое яблоко, трещавшее на зубахъ.
Кромѣ этого, онъ какъ бы сохранялъ въ ноздряхъ самый непріятный запахъ фабрики, въ особенности, запахъ отъ этого канала, который окаймлялъ огороженное мѣсто для фабрики, и въ который спускали маслянистые остат-
более и более неуместным в этой богатой и необыкновенной обстановке.
В ожидании того, когда он будет иметь право, свободу уйти к другим несчастным, подобным ему людям, он отправлялся ночью в свой уголок мансарды, чтобы забыться там среди ненужных и изгнанных предметов. Впрочем, как бы мрачны и продолжительны ни были эти каникулы, как только он возвращался в коллеж, он начинал сожалеть о них, даже из любви к мрачным минутам!
Из своего пребывания у опекуна, он вспоминал охотнее всего меланхолические минуты, а из фабричной жизни его захватывали сильнее всего наименее веселые, менее приветливые, грубые и жестокие предметы, — часто во время урока и бессонницы! Из какого-то отвращения к гиацинтам, которые казались ему символом жестокости его красивой кузины по отношению к бедным людям, он коллекционировал завядшие букеты и полевые цветы. Дорогим персикам, предназначавшимся только кузине Лидии, он предпочитал твердое яблоко, трещавшее на зубах.
Кроме этого, он как бы сохранял в ноздрях самый неприятный запах фабрики, в особенности, запах от этого канала, который окаймлял огороженное место для фабрики, и в который спускали маслянистые остат-
