разстроенный. Но если это послужитъ вамъ на пользу, Сизка подождетъ. Такимъ образомъ, изъ васъ выйдетъ ученый, господинъ Лорки?
Мальчикъ хотѣлъ броситься на шею къ матросу и заставить передать его поцѣлуй доброй Сизкѣ! Но среди этихъ стѣнъ жестокой фабрики, вблизи этихъ конторъ, гдѣ царилъ важный кузенъ, недалеко отъ мѣстъ, захваченныхъ ужасною Фелиситэ и насмѣшливою Гиною, Лоранъ чувствовалъ себя неловко, стѣснялся, сдерживалъ выраженія своихъ чувствъ. Онъ ощущалъ точно угрызеніе совѣсти, вспоминая, что съ минуты похоронъ его отца, онъ ни разу не освѣдомился о преданной Сизкѣ.
Винсанъ угадывалъ неловкое положеніе мальчика. Въ тотъ возрастъ, въ которомъ находился Лоранъ, люди плохо скрываютъ свои чувства, и Винсанъ прочелъ много страданій на этомъ серьезномъ лицѣ, въ этомъ немного глухомъ голосѣ, и, въ особенности, въ этихъ взглядахъ, останавливавшихся съ настоящею любовью на дорогомъ завсегдатаѣ родного очага. Слезы грозили показаться на этихъ большихъ печальныхъ глазахъ.
— Послушайте, господинъ Лорки! Не надо этимъ огорчаться! проговорилъ бывшій морякъ, схватывая руки мальчика и потрясая ихъ много разъ! Не надо этого!.. Приходится слушаться опекуновъ… Послушаніе и дисциплина это мнѣ знакомо. И онъ заставилъ себя засмѣяться,
расстроенный. Но если это послужит вам на пользу, Сизка подождет. Таким образом, из вас выйдет ученый, господин Лорки?
Мальчик хотел броситься на шею к матросу и заставить передать его поцелуй доброй Сизке! Но среди этих стен жестокой фабрики, вблизи этих контор, где царил важный кузен, недалеко от мест, захваченных ужасною Фелисите и насмешливою Гиною, Лоран чувствовал себя неловко, стеснялся, сдерживал выражения своих чувств. Он ощущал точно угрызение совести, вспоминая, что с минуты похорон его отца, он ни разу не осведомился о преданной Сизке.
Винсан угадывал неловкое положение мальчика. В тот возраст, в котором находился Лоран, люди плохо скрывают свои чувства, и Винсан прочел много страданий на этом серьезном лице, в этом немного глухом голосе, и, в особенности, в этих взглядах, останавливавшихся с настоящею любовью на дорогом завсегдатае родного очага. Слезы грозили показаться на этих больших печальных глазах.
— Послушайте, господин Лорки! Не надо этим огорчаться! проговорил бывший моряк, схватывая руки мальчика и потрясая их много раз! Не надо этого!.. Приходится слушаться опекунов… Послушание и дисциплина это мне знакомо. И он заставил себя засмеяться,
