реть всякій слѣдъ ея хищенія, осмотрѣть ея зубцы, вылощить ея зубчатые колеса, гладкіе ремни, придать ей снова видъ ручной кошки.
Можно-ли удивляться тому, что рабочіе, доведенные до крайности, во время стачки и красныхъ мечтаній, уничтожаютъ машины, которыя не удовлетворяясь тѣмъ, что разоряютъ и обезцѣниваютъ рабочія руки, раздробляютъ и сокращаютъ ихъ!
Но фабрика не всегда сводила счеты съ своими слугами такимъ открытымъ и быстрымъ образомъ. Въ числѣ помѣщеній, гдѣ растирались сала, одно отдѣленіе пользуется дурной репутаціей; отдѣленіе гдѣ, вырабатывается акреолинъ, безцвѣтное и летучее вещество, ѣдкіе пары, которые наносятъ вредъ рабочимъ. Напрасно терпѣливые работники смѣнялись каждые сорокъ восемь часовъ и пользовались время отъ времени продолжительнымъ отпускомъ, чтобы побороть и обезвредить дѣйствіе яда, въ концѣ концовъ, ужасное вещество одерживало верхъ надъ ихъ предосторожностями и лишало ихъ зрѣнія.
Въ тѣхъ условіяхъ жизни, въ которыхъ находился Лоранъ, онъ быстро узнавалъ всѣ изнанки промышленной жизни. Въ общемъ зрѣлище и сцены на фабрикѣ внушали ему больше ужаса, чѣмъ поклоненія.
реть всякий след её хищения, осмотреть её зубцы, вылощить её зубчатые колеса, гладкие ремни, придать ей снова вид ручной кошки.
Можно ли удивляться тому, что рабочие, доведенные до крайности, во время стачки и красных мечтаний, уничтожают машины, которые не удовлетворяясь тем, что разоряют и обесценивают рабочия руки, раздробляют и сокращают их!
Но фабрика не всегда сводила счеты с своими слугами таким открытым и быстрым образом. В числе помещений, где растирались сала, одно отделение пользуется дурной репутацией; отделение где, вырабатывается акреолин, бесцветное и летучее вещество, едкие пары, которые наносят вред рабочим. Напрасно терпеливые работники сменялись каждые сорок восемь часов и пользовались время от времени продолжительным отпуском, чтобы побороть и обезвредить действие яда, в конце концов, ужасное вещество одерживало верх над их предосторожностями и лишало их зрения.
В тех условиях жизни, в которых находился Лоран, он быстро узнавал все изнанки промышленной жизни. В общем зрелище и сцены на фабрике внушали ему больше ужаса, чем поклонения.
