сарды, пользовался благопріятнымъ моментомъ, чтобы очутиться на фабрикѣ.
Полторы тысячи фабричныхъ рабочихъ, были подчинены правиламъ, отличавшимся драконовской суровостью. За малѣйшую провинность назначались штрафы, вычеты изъ заработной платы, или разсчеты рабочихъ, безъ всякой возможности жаловаться. Тамъ царила суровая справедливость; не было беззаконія, но управляли какая-то военная дисциплина, кодексъ карательныхъ мѣръ, не пропорціональный для провинностей, вѣсы, всегда наклоненные въ сторону хозяевъ.
Лорана утомляли шумъ и движеніе безчисленныхъ работъ, которыя вызывались приготовленіемъ свѣчей, начиная съ обработки зловонныхъ органическихъ веществъ, воловьяго и бараньяго сала, откуда не безъ труда выдѣляется бѣлый и мраморный стеаринъ, вплоть до упаковки свѣчей въ ящики и нагрузки на телѣги.
Лоранъ спускался въ помѣщенія, гдѣ топятъ, входилъ въ отдѣленія машинъ, переходилъ отъ чановъ, гдѣ очищаютъ грубый матеріалъ, растопляя его по нѣсколько разъ, къ прессамъ, гдѣ, избавившись отъ дурныхъ веществъ, этотъ матеріалъ, скрытый между кожами животныхъ, снова твердѣетъ.
Онъ посѣщалъ фабрику по всѣмъ ея уголкамъ, проникалъ въ мастерскія съ отравленнымъ воздухомъ и оставался подолго въ смертонос-
сарды, пользовался благоприятным моментом, чтобы очутиться на фабрике.
Полторы тысячи фабричных рабочих, были подчинены правилам, отличавшимся драконовской суровостью. За малейшую провинность назначались штрафы, вычеты из заработной платы, или расчёты рабочих, без всякой возможности жаловаться. Там царила суровая справедливость; не было беззакония, но управляли какая-то военная дисциплина, кодекс карательных мер, не пропорциональный для провинностей, весы, всегда наклоненные в сторону хозяев.
Лорана утомляли шум и движение бесчисленных работ, которые вызывались приготовлением свечей, начиная с обработки зловонных органических веществ, воловьего и бараньего сала, откуда не без труда выделяется белый и мраморный стеарин, вплоть до упаковки свечей в ящики и нагрузки на телеги.
Лоран спускался в помещения, где топят, входил в отделения машин, переходил от чанов, где очищают грубый материал, растопляя его по несколько раз, к прессам, где, избавившись от дурных веществ, этот материал, скрытый между кожами животных, снова твердеет.
Он посещал фабрику по всем её уголкам, проникал в мастерские с отравленным воздухом и оставался подолгу в смертонос-
