Лоранъ, наблюдавшій въ то время за нагрузкою тюковъ риса, предпринятою «Америкою», немного смутился, сдѣлалъ даже движеніе, чтобы отвернуться, но тронутый ласковымъ и простымъ привѣтствіемъ трибуна, на минуту покинулъ свой постъ и отошелъ съ нимъ недалеко въ сторону. Бергманъ, узнавъ обо всемъ, ласково смѣялся надъ его фантазіей взять мѣсто въ одной изъ «Націй» и служить вмѣстѣ съ выгрузчиками; онъ упрекалъ его за то, что тотъ не обратился скорѣе къ нему и предлагалъ ему сейчасъ же, въ своей конторѣ, мѣсто, болѣе достойное его знаній и болѣе подходящее къ его воспитанію. Но къ все увеличивавшемуся удивленію трибуна, Лоранъ отказался покинуть свое новое занятіе. Онъ нарисовалъ въ столь восторженныхъ выраженіяхъ, съ такою искренностью свою новую среду и новыхъ товарищей, что почти оправдалъ свое странное предпочтеніе, и Бергманъ больше не настаивалъ. Онъ удержался и не упомянулъ имени Гины; Лоранъ, вполнѣ освоившійся съ нимъ, съ удовольствіемъ принялъ его предложеніе время отъ времени встрѣчаться съ Марболемъ и Вивелуа.
Художникъ Марболь, невысокій, сухой человѣкъ, очень нервный, скрывалъ подъ анемичной и интересной внѣшностью, необыкновенную энергію и упорство. За послѣдніе два года онъ пріобрѣлъ нѣкоторую извѣстность, рисуя все то, что онъ видѣлъ вокругъ себя. Одинъ въ этомъ
Лоран, наблюдавший в то время за нагрузкою тюков риса, предпринятою «Америкою», немного смутился, сделал даже движение, чтобы отвернуться, но тронутый ласковым и простым приветствием трибуна, на минуту покинул свой пост и отошел с ним недалеко в сторону. Бергман, узнав обо всём, ласково смеялся над его фантазией взять место в одной из «Наций» и служить вместе с выгрузчиками; он упрекал его за то, что тот не обратился скорее к нему и предлагал ему сейчас же, в своей конторе, место, более достойное его знаний и более подходящее к его воспитанию. Но к всё увеличивавшемуся удивлению трибуна, Лоран отказался покинуть свое новое занятие. Он нарисовал в столь восторженных выражениях, с такою искренностью свою новую среду и новых товарищей, что почти оправдал свое странное предпочтение, и Бергман больше не настаивал. Он удержался и не упомянул имени Гины; Лоран, вполне освоившийся с ним, с удовольствием принял его предложение время от времени встречаться с Марболем и Вивелуа.
Художник Марболь, невысокий, сухой человек, очень нервный, скрывал под анемичной и интересной внешностью, необыкновенную энергию и упорство. За последние два года он приобрел некоторую известность, рисуя всё то, что он видел вокруг себя. Один в этом
