якорѣ. Яликъ проходилъ иногда между двумя пароходами, которые, въ своей неподвижности, казались спавшими китами, имѣвшими вмѣсто глазъ блестящіе сигналы. Затѣмъ Тильбакъ легко игралъ веслами. Ненарушаемое почти ничѣмъ безмолвіе, болѣе величественное, чѣмъ абсолютная тишина, дарило надъ землею и небомъ. Лоранъ прислушивался къ треску уключинъ, вызываемому веслами, плеску воды, падавшей капельками съ веселъ, шуму въ трюмѣ. Иногда раздавался окликъ: «кто тамъ»? на какомъ-нибудь таможенномъ суднѣ. Имя и голосъ Тильбака успокаивали сыщиковъ. Въ Послѣ они проводили ночи, сообразно съ временемъ года и температурой, въ общемъ залѣ скромнаго трактирчика или подъ открытымъ небомъ, на травѣ, растущей на берегу.
Они встрѣчали тамъ контрабандистовъ, которыхъ могъ изучить Лоранъ: это были кочующіе малорослые молодцы, эстафеты торговли, дрогоманы притоновъ, непокорные лоцманскіе ученики, выгнанные служащіе харчевенъ, праздношатающіеся съ набережной, — приманка для руководителей исправительныхъ домовъ, добыча, привлекавшая вниманіе исповѣдниковъ. Безбородые юноши, развязные подонки людей, полуночники, какъ коты, вкрадчивые, какъ дѣвушки: червяки рыболововъ въ мутной водѣ.
— Не бойтесь, господинъ Лоранъ, — говорилъ Тильбакъ, презирая удивленіе Лорана передъ этимъ бивакомъ непокорныхъ.
якоре. Ялик проходил иногда между двумя пароходами, которые, в своей неподвижности, казались спавшими китами, имевшими вместо глаз блестящие сигналы. Затем Тильбак легко играл веслами. Ненарушаемое почти ничем безмолвие, более величественное, чем абсолютная тишина, дарило над землею и небом. Лоран прислушивался к треску уключин, вызываемому веслами, плеску воды, падавшей капельками с весел, шуму в трюме. Иногда раздавался оклик: «кто там»? на каком-нибудь таможенном судне. Имя и голос Тильбака успокаивали сыщиков. В После они проводили ночи, сообразно с временем года и температурой, в общем зале скромного трактирчика или под открытым небом, на траве, растущей на берегу.
Они встречали там контрабандистов, которых мог изучить Лоран: это были кочующие малорослые молодцы, эстафеты торговли, дрогоманы притонов, непокорные лоцманские ученики, выгнанные служащие харчевен, праздношатающиеся с набережной, — приманка для руководителей исправительных домов, добыча, привлекавшая внимание исповедников. Безбородые юноши, развязные подонки людей, полуночники, как коты, вкрадчивые, как девушки: червяки рыболовов в мутной воде.
— Не бойтесь, господин Лоран, — говорил Тильбак, презирая удивление Лорана перед этим биваком непокорных.
