будутъ приводить въ отчаяніе художниковъ, пишущихъ море.
Солнце медленно садилось; оно какъ бы тоже не рѣшалось покинуть эти берега. Его пламенный закатъ, точно изрубленный длинными золотыми полосами, распространялъ на хребетъ волнъ блестящіе потоки крови. На сколько можно было видѣть, вдоль свай, набережныхъ, обсаженныхъ деревьями, затѣмъ травянистыхъ береговъ польдерсовъ, вездѣ царили переливы, мерцанія блестящихъ камней.
Лодки рыбаковъ входили въ каналы и бассейны. Медлительныя шаланды двигались по водѣ такъ тихо, что казались неподвижными, точно очарованныя преступными ласками этой воды, полной огня.
Бѣлые паруса принимали розовый оттѣнокъ. Контуры лодокъ, подводныя части парохдовъ не двигались въ эту минуту. Иногда, на какомъ-нибудь парусѣ шлюпки выдѣлялись черные, огромные, казавшіеся чѣмъ-то роковымъ, чѣмъ-то сверхъестественнымъ, благородные силуэты моряковъ, которые тянули какой-нибудь канатъ и передвигали мачту.
Направо, на краю пояса жилищъ, врѣзались глубоко во внутрь, точно послѣ побѣды рѣки надъ сушею, огромные, четырехъугольные бассейны, затѣмъ опять бассейны, откуда разстилались сложными вѣтвями тысячи мачтъ. Въ этомъ лѣсу мачтъ, домовъ, переулковъ, шлюзовъ, трю-
будут приводить в отчаяние художников, пишущих море.
Солнце медленно садилось; оно как бы тоже не решалось покинуть эти берега. Его пламенный закат, точно изрубленный длинными золотыми полосами, распространял на хребет волн блестящие потоки крови. На сколько можно было видеть, вдоль свай, набережных, обсаженных деревьями, затем травянистых берегов польдерсов, везде царили переливы, мерцания блестящих камней.
Лодки рыбаков входили в каналы и бассейны. Медлительные шаланды двигались по воде так тихо, что казались неподвижными, точно очарованные преступными ласками этой воды, полной огня.
Белые паруса принимали розовый оттенок. Контуры лодок, подводные части пароходов не двигались в эту минуту. Иногда, на каком-нибудь парусе шлюпки выделялись черные, огромные, казавшиеся чем-то роковым, чем-то сверхъестественным, благородные силуэты моряков, которые тянули какой-нибудь канат и передвигали мачту.
Направо, на краю пояса жилищ, врезались глубоко во внутрь, точно после победы реки над сушею, огромные, четырехугольные бассейны, затем опять бассейны, откуда расстилались сложными ветвями тысячи мачт. В этом лесу мачт, домов, переулков, шлюзов, трю-
