Гильомъ Добузье, блестящій, талантливый капитанъ, женился на ней изъ-за денегъ. Приданое этой дочери брюссельскаго торговца шляпами, вынутое изъ дѣла, помогло ему, когда онъ вышелъ въ отставку, построить себѣ фабрику и послужило первымъ вкладомъ въ ихъ быстро растущее состояніе.
Взглядъ Лорана останавливался съ большею симпатіей, даже съ нѣкоторымъ удовольствіемъ, на Регинѣ, или Гинѣ, единственномъ ребенкѣ Добузье, старше на два года маленькаго Паридаля, оживленной и нервной брюнеточкѣ, съ выразительными черными глазами, большими волнистыми волосами, безупречнымъ оваломъ лица, немного орлинымъ носомъ, капризнымъ, гордымъ ротикомъ, чудесными ямочками на щекахъ, розовымъ и матовымъ цвѣтомъ лица, напоминавшимъ прозрачность камеи. Никогда еще Лоранъ не видалъ столь красивой дѣвочки!
Между тѣмъ, онъ не осмѣливался долго смотрѣть ей въ лицо или выдерживать огонь ея шаловливыхъ глазъ. Къ ея порывамъ рѣзваго и балованнаго ребенка примѣшивались чуть замѣтная торжественность и важность кузена Добузье. Что-то презрительное и неуловимо-лукавое уже чувствовалось иногда въ складкѣ ея невинныхъ губъ и измѣняло тембръ ея наивнаго смѣха.
Лоранъ былъ ослѣпленъ ею; она импонировала ему, какъ какое-нибудь важное лицо. Онъ смутно боялся ея, въ особенности, когда она въ два или
Гильом Добузье, блестящий, талантливый капитан, женился на ней из-за денег. Приданое этой дочери брюссельского торговца шляпами, вынутое из дела, помогло ему, когда он вышел в отставку, построить себе фабрику и послужило первым вкладом в их быстро растущее состояние.
Взгляд Лорана останавливался с большею симпатией, даже с некоторым удовольствием, на Регине, или Гине, единственном ребенке Добузье, старше на два года маленького Паридаля, оживленной и нервной брюнеточке, с выразительными черными глазами, большими волнистыми волосами, безупречным овалом лица, немного орлиным носом, капризным, гордым ротиком, чудесными ямочками на щеках, розовым и матовым цветом лица, напоминавшим прозрачность камеи. Никогда еще Лоран не видал столь красивой девочки!
Между тем, он не осмеливался долго смотреть ей в лицо или выдерживать огонь её шаловливых глаз. К её порывам резвого и балованного ребенка примешивались чуть заметная торжественность и важность кузена Добузье. Что-то презрительное и неуловимо-лукавое уже чувствовалось иногда в складке её невинных губ и изменяло тембр её наивного смеха.
Лоран был ослеплен ею; она импонировала ему, как какое-нибудь важное лицо. Он смутно боялся её, в особенности, когда она в два или
