гую въ пять и третью въ двадцать су. Первая предназначалась для подноса добровольныхъ пожертвованій, остальныя для собирателей подаянія.
Но этотъ ребенокъ, дѣйствительно, столь же неловкій, какимъ онъ и казался съ виду, спуталъ свои пожертвованія; противъ обыкновенія, онъ далъ золотую монету представителю бѣдныхъ, пять франковъ на церковныхъ служащихъ и двадцать су — священнику.
Онъ чуть не свалился въ могилу, на кладбищѣ, бросая на гробъ съ лопатки желтый, съ ужаснымъ запахомъ, песокъ, который падаетъ на гробъ всегда съ столь печальнымъ звукомъ!
Наконецъ, къ великому облегченію опекуна, его посадили въ карету, запряженную двумя лошадьми, которыя быстро домчали его до фабрики и до дома Добузье, построенныхъ въ предмѣстій, за городскими укрѣпленіями.
За семейнымъ обѣдомъ всѣ говорили о дѣлахъ, не вспоминая объ утреннемъ событіи и удѣляя очень мало вниманія Лорану, сидѣвшему между своей бабушкой и г. Добузье. Послѣдній обращался къ нему только съ напоминаніемъ о долгѣ, о благоразуміи и разсудительности, трехъ совершенно непонятныхъ для мальчика словахъ, такъ какъ онъ только недавно въ первый разъ принялъ причастіе.
Добрая бабушка сироты очень хотѣла бы отнестись понѣжнѣе къ его горю, но она боя-
гую в пять и третью в двадцать су. Первая предназначалась для подноса добровольных пожертвований, остальные для собирателей подаяния.
Но этот ребенок, действительно, столь же неловкий, каким он и казался с виду, спутал свои пожертвования; против обыкновения, он дал золотую монету представителю бедных, пять франков на церковных служащих и двадцать су — священнику.
Он чуть не свалился в могилу, на кладбище, бросая на гроб с лопатки желтый, с ужасным запахом, песок, который падает на гроб всегда с столь печальным звуком!
Наконец, к великому облегчению опекуна, его посадили в карету, запряженную двумя лошадьми, которые быстро домчали его до фабрики и до дома Добузье, построенных в предместий, за городскими укреплениями.
За семейным обедом все говорили о делах, не вспоминая об утреннем событии и уделяя очень мало внимания Лорану, сидевшему между своей бабушкой и г. Добузье. Последний обращался к нему только с напоминанием о долге, о благоразумии и рассудительности, трех совершенно непонятных для мальчика словах, так как он только недавно в первый раз принял причастие.
Добрая бабушка сироты очень хотела бы отнестись понежнее к его горю, но она боя-
