Сорокопятилѣтній, высокій, уже съ просѣдью, нервный и сухой, съ равномѣрными движеніями, затянутый по военному въ свой сюртукъ, съ красной ленточкой въ петлицѣ, г. Гильомъ Добузье выступалъ слѣдомъ за маленькимъ Лораномъ, его питомцемъ, единственнымъ сыномъ умершаго, погруженнымъ въ острое и нервное душевное страданіе.
Съ минуты смерти отца Лоранъ не переставалъ рыдать. Въ церкви онъ возбуждалъ у всѣхъ еще большее состраданіе. Печальный звонъ колоколовъ, въ особенности, прерывистые звуки колокольчиковъ изъ хора, вызывали нервную дрожь во всемъ его маленькомъ существѣ.
Эта, бросавшаяся въ глаза, печаль мальчика даже выводила изъ терпѣнія кузена Гильома, бывшаго офицера, тяжелаго на подъемъ, врага всякихъ преувеличиваній.
— Послушай, Лоранъ, успокойся!… Будь благоразуменъ и встань!… Сядь!… Ступай!.. — не переставалъ онъ говорить ему вполголоса.
Напрасный трудъ! Каждую минуту мальчикъ своими всхлипываніями и неумѣстными движеніями, нарушалъ безупречный порядокъ церемоніи. И это происходило въ то время, когда воздавали столько чести его отцу!
Прежде, чѣмъ похоронное шествіе изъ родного дома двинулось въ путь, г. Добузье, всегда заранѣе все обдумавшій, передалъ своему питомцу одну монету въ двадцать франоквъ, дру-
Сорокапятилетний, высокий, уже с проседью, нервный и сухой, с равномерными движениями, затянутый по военному в свой сюртук, с красной ленточкой в петлице, г. Гильом Добузье выступал следом за маленьким Лораном, его питомцем, единственным сыном умершего, погруженным в острое и нервное душевное страдание.
С минуты смерти отца Лоран не переставал рыдать. В церкви он возбуждал у всех еще большее сострадание. Печальный звон колоколов, в особенности, прерывистые звуки колокольчиков из хора, вызывали нервную дрожь во всём его маленьком существе.
Эта, бросавшаяся в глаза, печаль мальчика даже выводила из терпения кузена Гильома, бывшего офицера, тяжелого на подъем, врага всяких преувеличиваний.
— Послушай, Лоран, успокойся!… Будь благоразумен и встань!… Сядь!… Ступай!.. — не переставал он говорить ему вполголоса.
Напрасный труд! Каждую минуту мальчик своими всхлипываниями и неуместными движениями, нарушал безупречный порядок церемонии. И это происходило в то время, когда воздавали столько чести его отцу!
Прежде, чем похоронное шествие из родного дома двинулось в путь, г. Добузье, всегда заранее всё обдумавший, передал своему питомцу одну монету в двадцать франокв, дру-
