неподвижномъ пространствѣ, въ концѣ концовъ поглотившемъ его…
Бландина поплелась, скорѣе огорченная, чѣмъ негодующая, къ своему дому, и ложась спать, рѣшила про себя никому не разсказывать, что съ ней произошло. Какой-то инстинктъ взаимной отвѣтственности скорѣе, чѣмъ чувство цѣломудрія внушало ей молчаніе. Въ сущности, она вовсе не сердилась на этого грубіяна, сначала столь властнаго, затѣмъ покорнаго, почти смущеннаго, она даже была убѣждена, что онъ готовъ было просить у нея прощенья, если-бъ посмѣлъ, но какая-то нѣжность и благодарность дѣлали его настолько робкимъ, насколько захватилъ его бѣшенный порывъ. Нѣсколько дней спустя, Бландина узнала, что знаменитый Аріанъ былъ арестованъ въ окрестностяхъ, схваченъ жандармами, когда онъ переплывалъ рѣку Нете. Ея несчастный изнасилователь сталъ ужаснымъ рецидивистомъ. Она поклялась больше, чѣмъ когда-либо, молчать, желая избавить его отъ новыхъ непріятностей, еще большей вины.
Но бѣдняжка не разсчитывала на оговоры природы.
Она стала беременной.
Мачеха, представляясь добродѣтельной, разразилась страшными криками, рвала на себѣ волосы, дѣлала видъ, что приходитъ въ отчаяніе, но она была въ сущности, обрадована, что нашла благовидный предлогъ издѣваться надъ своей жертвой,
неподвижном пространстве, в конце концов поглотившем его…
Бландина поплелась, скорее огорченная, чем негодующая, к своему дому, и, ложась спать, решила про себя никому не рассказывать, что с ней произошло. Какой-то инстинкт взаимной ответственности скорее, чем чувство целомудрия внушало ей молчание. В сущности, она вовсе не сердилась на этого грубияна, сначала столь властного, затем покорного, почти смущенного, она даже была убеждена, что он готов было просить у неё прощенья, если б посмел, но какая-то нежность и благодарность делали его настолько робким, насколько захватил его бешеный порыв. Несколько дней спустя Бландина узнала, что знаменитый Ариан был арестован в окрестностях, схвачен жандармами, когда он переплывал реку Нете. Её несчастный изнасилователь стал ужасным рецидивистом. Она поклялась больше, чем когда-либо, молчать, желая избавить его от новых неприятностей, еще большей вины.
Но бедняжка не рассчитывала на оговоры природы.
Она стала беременной.
Мачеха, представляясь добродетельной, разразилась страшными криками, рвала на себе волосы, делала вид, что приходит в отчаяние, но она была в сущности, обрадована, что нашла благовидный предлог издеваться над своей жертвой,
