быть, желая унизить ее, соединяя съ работниками и наемниками, позволила ей отправиться въ одной телѣгѣ, нанятой въ складчину обширной „страной розъ“. Маленькая дѣвочка, розовая и полнощекая, съ глазами опаловаго оттѣнка, переходившаго изъ небеснаго голубого до зеленаго моренаго, съ благодарностью приняла участіе въ празднествѣ; хорошее восторженное настроеніе этихъ бѣдняковъ радовало и ее; она чувствовала наивное удовольствіе, взобравшись на колыхавшуюся и убранную цвѣтами телѣгу, и выпивая подслащеннаго пива на остановкахъ, указанныхъ предсѣдателемъ телѣги. Мужчины платили за пиво, а дѣвушки за сахаръ; Бландина, въ свою очередь внесла свою долю на сахаръ. Она смѣялась, пѣла и веселилась, какъ ея товарищи и товарки. Не подозрѣвая ничего дурного, она не пугалась вольностей, которыя она допускала, точно это было вспархиваніе птицъ въ вѣтвяхъ или танецъ насѣкомыхъ при лучахъ солнца. Въ обѣденный часъ она раздѣлила обѣдъ съ другими „rozenlands“; затѣмъ послѣдовала за ними, увлекаемая ихъ раздольемъ и ласками, чувствуя себя ихъ маленькой подругой и не имѣя силъ покинуть ихъ.
Между тѣмъ, къ вечеру, усталость, изнѣженность, смущеніе охватывали ее. Поцѣлуи и объятія, которыя она видѣла вокругъ нея, внушали ей странныя мечты. Ничто не пугало ея. Она одобряла вполнѣ все, что происходило вокругъ нея.
быть, желая унизить ее, соединяя с работниками и наемниками, позволила ей отправиться в одной телеге, нанятой в складчину обширной «страной роз». Маленькая девочка, розовая и полнощекая, с глазами опалового оттенка, переходившего из небесного голубого до зеленого мореного, с благодарностью приняла участие в празднестве; хорошее восторженное настроение этих бедняков радовало и ее; она чувствовала наивное удовольствие, взобравшись на колыхавшуюся и убранную цветами телегу, и выпивая подслащенного пива на остановках, указанных председателем телеги. Мужчины платили за пиво, а девушки за сахар; Бландина в свою очередь внесла свою долю на сахар. Она смеялась, пела и веселилась, как её товарищи и товарки. Не подозревая ничего дурного, она не пугалась вольностей, которые она допускала, точно это было вспархивание птиц в ветвях или танец насекомых при лучах солнца. В обеденный час она разделила обед с другими «rozenlands»; затем последовала за ними, увлекаемая их раздольем и ласками, чувствуя себя их маленькой подругой и не имея сил покинуть их.
Между тем, к вечеру усталость, изнеженность, смущение охватывали ее. Поцелуи и объятия, которые она видела вокруг неё, внушали ей странные мечты. Ничто не пугало её. Она одобряла вполне всё, что происходило вокруг неё.
