Послѣ ихъ отъѣзда всѣ веселились гораздо свободнѣе.
Графъ, умѣвшій рисовать и писать красками, какъ настоящій художникъ, захотѣлъ за кофеемъ набросать очень лестный медальонъ Клодины, который онъ приподнесъ ей, послѣ того, какъ онъ всѣхъ обошелъ, вызвавъ большой восторгъ у этихъ простыхъ душъ, которыя радовались простотѣ ихъ молодого графа. Мишель Говартцъ, въ особенности, былъ внѣ себя отъ восторга, такъ какъ ему льстило вниманіе графа къ его любимому ребенку. Анри все время чокался съ Клодиной, и не переставалъ восторгаться ея костюмомъ:
— Онъ очень идетъ къ вамъ, — говорилъ онъ. — Насколько естественнѣе кажетесь вы въ немъ, чѣмъ вотъ та дама, которая заказываетъ свои туалеты въ Парижѣ! — Онъ указалъ ей на одну очень сдержанную баронессу, дурно одѣтую, сидѣвшую на другомъ концѣ стола; съ самаго начала обѣда она не переставала дѣлать гримасу и хранить гробовое молчаніе, такъ какъ по обѣимъ сторонамъ отъ нея сидѣли два непринужденныхъ морскихъ волка.
— Пфуй! — отвѣчала Клодина, — вы хотите смѣяться, графъ. Хорошо, что вы просили явиться насъ въ національныхъ костюмахъ, иначе я была-бы одѣта, какъ наши дамы изъ Ипперзейда.
— Умоляю васъ, — отвѣчалъ графъ, — берегитесь
После их отъезда все веселились гораздо свободнее.
Граф, умевший рисовать и писать красками, как настоящий художник, захотел за кофеем набросать очень лестный медальон Клодины, который он приподнес ей после того, как он всех обошел, вызвав большой восторг у этих простых душ, которые радовались простоте их молодого графа. Мишель Говартц, в особенности, был вне себя от восторга, так как ему льстило внимание графа к его любимому ребенку. Анри всё время чокался с Клодиной, и не переставал восторгаться её костюмом:
— Он очень идет к вам, — говорил он. — Насколько естественнее кажетесь вы в нём, чем вот та дама, которая заказывает свои туалеты в Париже! — Он указал ей на одну очень сдержанную баронессу, дурно одетую, сидевшую на другом конце стола; с самого начала обеда она не переставала делать гримасу и хранить гробовое молчание, так как по обеим сторонам от неё сидели два непринужденных морских волка.
— Пфуй! — отвечала Клодина, — вы хотите смеяться, граф. Хорошо, что вы просили явиться нас в национальных костюмах, иначе я была бы одета, как наши дамы из Ипперзейда.
— Умоляю вас, — отвечал граф, — берегитесь
