наго сознанія, полуумирающаго, въ рубищахъ, измученнаго безчестіемъ, поцѣловалъ его, поднялъ въ свои объятія.
Графъ, казалось, выросъ.
Вооруженный палкою, онъ дѣлалъ ужасные повороты. Вокругъ него расширялся кругъ, и медленно, глядя въ лицо бѣшеннымъ и разъяреннымъ людямъ, онъ направился въ паркъ. Но Ландрильонъ и Клодина собирали другихъ, пораженныхъ этимъ торжественнымъ вмѣшательствомъ.
Снова повторилось нападеніе. Непріятное отношеніе перешло отъ молодого Говартца къ графу. Никто не остался на его сторонѣ. Его любимцы, наиболѣе необузданные, несчастные юноши изъ Кларвача, узнавъ, какое осужденіе тяготѣло надъ нимъ, молчали, и огорченные, отходили, не принимая участія.
Ландрильонъ первый бросилъ въ него камень. Въ графа начали бросать всѣмъ, что попадалось подъ руку. Луки, принесенные для полученія награды въ тирахъ, безъ стыда устремлялись въ столь расточительнаго короля ихъ общины. Одна стрѣла попала въ подмышку, другая поранила шею Гидона и обрызгала кровью лицо Анри. Кельмаркъ, не заботясь о своей собственной ранѣ, не переставалъ любоваться израненнымъ тѣломъ своего друга.
Но раненный въ сердце, онъ упалъ съ своей дорогой ношей.
<span style="color:#005000" title="лишенного">ного сознания, полуумирающего, в рубищах, измученного бесчестием, поцеловал его, поднял в свои объятия.
Граф, казалось, вырос.
Вооруженный палкою, он делал ужасные повороты. Вокруг него расширялся круг, и медленно, глядя в лицо бешенным и разъяренным людям, он направился в парк. Но Ландрильон и Клодина собирали других пораженных этим торжественным вмешательством.
Снова повторилось нападение. Неприятное отношение перешло от молодого Говартца к графу. Никто не остался на его стороне. Его любимцы, наиболее необузданные, несчастные юноши из Кларвача, узнав, какое осуждение тяготело над ним, молчали, и огорченные, отходили, не принимая участия.
Ландрильон первый бросил в него камень. В графа начали бросать всем, что попадалось под руку. Луки, принесенные для получения награды в тирах, без стыда устремлялись в столь расточительного короля их общины. Одна стрела попала в подмышку, другая поранила шею Гидона и обрызгала кровью лицо Анри. Кельмарк, не заботясь о своей собственной ране, не переставал любоваться израненным телом своего друга.
Но, раненный в сердце, он упал с своей дорогой ношей.
