Стало еще хуже, когда закатилось солнце и эротическіе, крики трубъ раздавались съ одного конца острова на другой, прибавляя точно мѣдный туманъ къ краснымъ мукамъ замирающаго неба. Человѣческіе голоса, болѣе рѣзкіе, еще болѣе возбужденные, повторяли бѣшенный сигналъ трубъ и усилились, точно желая зажечь мракъ…
Кельмаркъ не могъ больше терпѣть. Воспользуясь моментомъ, когда Бландина была занята приготовленіемъ ужина, онъ вышелъ въ паркъ.
Вдругъ острый и раздирающій крикъ, болѣе острый, чѣмъ призывы трубочки Гидона, въ рощѣ, въ вечеръ ихъ первой встрѣчи, раздался въ воздухѣ.
Кельмаркъ узналъ голосъ своего друга.
— Его убиваютъ!
Устремленный впередъ этой ужасной увѣренностью онъ побѣжалъ въ тревогѣ, ночью, руководясь только криками и жалобами.
Когда онъ достигъ лужайки парка, готовый даже броситься на улицу, гдѣ происходило побоище, снова раздались крики, возгласы, и онъ услыхалъ имя своего любимца наряду съ возгласами убійцъ.
Черезъ минуту, онъ бросился въ толпу съ удесятиренными силами, расталкивая грубіяновъ, прогоняя ихъ и нанося удары этимъ дикарямъ.
Съ какимъ то крикомъ тигрицы, защищающей своего дѣтеныша, онъ избавилъ Гидона, лишен-
Стало еще хуже, когда закатилось солнце и эротические, крики труб раздавались с одного конца острова на другой, прибавляя точно медный туман к красным мукам замирающего неба. Человеческие голоса, более резкие, еще более возбужденные, повторяли бешенный сигнал труб и усилились, точно желая зажечь мрак…
Кельмарк не мог больше терпеть. Воспользуясь моментом, когда Бландина была занята приготовлением ужина, он вышел в парк.
Вдруг острый и раздирающий крик, более острый, чем призывы трубочки Гидона, в роще, в вечер их первой встречи, раздался в воздухе.
Кельмарк узнал голос своего друга.
— Его убивают!
Устремленный вперед этой ужасной уверенностью он побежал в тревоге, ночью, руководясь только криками и жалобами.
Когда он достиг лужайки парка, готовый даже броситься на улицу, где происходило побоище, снова раздались крики, возгласы, и он услыхал имя своего любимца наряду с возгласами убийц.
Через минуту он бросился в толпу с удесятиренными силами, расталкивая грубиянов, прогоняя их и нанося удары этим дикарям.
С каким то криком тигрицы, защищающей своего детеныша, он избавил Гидона, <span style="color:#005000" title="лишенного">лишен-
