кого-нибудь атлета, юнаго героя или юнаго бога, и я страдалъ сливая мечты и стремленія моей души въ гимнъ мужскому тѣлу. Въ то же время я находилъ пѣтуховъ и фазановъ болѣе красивыми, чѣмъ ихъ самки, тигровъ и львовъ чудеснѣе тигрицъ и львицъ! Но я молчалъ и скрывалъ мои симпатіи. Я пытался даже обманывать свои взгляды и чувства; я призывалъ душу и тѣло къ презрѣнію и, отрицанію ихъ склонностей. Такимъ образомъ, въ пансіонѣ, я питалъ безнадежную любовь къ Вилльяму Перси, юному англійскому лорду, тому самому, который меня чуть не утопилъ, и я никогда не смѣлъ выразить ему хотя бы братскимъ расположеніемъ ту горячность, которую чувствовалъ къ нему.
По выходѣ изъ Баденбергскаго замка, когда я тебя встрѣтилъ, Бландина, я подумалъ, ощущая любовь къ тебѣ, что становлюсь такимъ, какъ всѣ. Но къ несчастію для насъ обоихъ, эта встрѣча была только случайной въ моей половой жизни. Несмотря на честные и героическіе успѣхи, титаническую сосредоточенность страсти на лучшей и самой привлекательной изъ женщинъ, мои тѣлесныя влеченія вскорѣ отвернулись отъ тебя и тебя Бландина, я любилъ отнынѣ одной душой! Въ то время, остатки христіанскихъ сомнѣній, или скорѣе библейскихъ, внушали мнѣ ужасъ къ самому себѣ. Я былъ противенъ самому себѣ, я чувствовалъ себя, дѣйствительно, проклятымъ, одержимымъ, предназначеннымъ для огня Содома!
кого-нибудь атлета, юного героя или юного бога, и я страдал, сливая мечты и стремления моей души в гимн мужскому телу. В то же время я находил петухов и фазанов более красивыми, чем их самки, тигров и львов чудеснее тигриц и львиц! Но я молчал и скрывал мои симпатии. Я пытался даже обманывать свои взгляды и чувства; я призывал душу и тело к презрению и, отрицанию их склонностей. Таким образом, в пансионе, я питал безнадежную любовь к Вилльяму Перси, юному английскому лорду, тому самому, который меня чуть не утопил, и я никогда не смел выразить ему хотя бы братским расположением ту горячность, которую чувствовал к нему.
По выходе из Баденбергского замка, когда я тебя встретил, Бландина, я подумал, ощущая любовь к тебе, что становлюсь таким, как все. Но к несчастью для нас обоих, эта встреча была только случайной в моей половой жизни. Несмотря на честные и героические успехи, титаническую сосредоточенность страсти на лучшей и самой привлекательной из женщин, мои телесные влечения вскоре отвернулись от тебя и тебя Бландина, я любил отныне одной душой! В то время, остатки христианских сомнений, или скорее библейских, внушали мне ужас к самому себе. Я был противен самому себе, я чувствовал себя, действительно, проклятым, одержимым, предназначенным для огня Содома!
