При первомъ же случаѣ, несчастный обрушивался на нее въ все болѣе и болѣе ужасныхъ ругательствахъ.
Въ этотъ періодъ красота Бландины отражала сверхчеловѣческій мученическій оттѣнокъ ея чувствъ; эта красота граничила съ величіемъ смерти. Но отдыхъ, успокоеніе не столь абсолютные, какъ отдыхъ могилы, внѣдрялись въ ея сердце.
Измученная Ландрильономъ, она, въ концѣ концовъ, отдалась ему. Она пожертвовала своимъ бѣднымъ тѣломъ, чтобы спасти душу того, котораго она считала богохульникомъ и преступникомъ; какъ христіанка, она разумѣется, молилась за него, чтобы онъ избѣгнулъ осужденій, рвалась всѣмъ своимъ сердцемъ къ неблагодарному въ ту самую минуту, когда она приносила себя въ жертву въ объятіяхъ ужаснаго „сердцеѣда“. Жертва возобновлялась послѣ каждаго требованія негодяя. Но Бландина вздохнула спокойно. Ландрильонъ ничего не могъ предпринять противъ репутаціи графа. Она разсчитывала также на чудо. Кельмаркъ долженъ былъ одуматься. Небо исполнитъ мольбу святой.
Проходили недѣли. „Уже давно мы наслаждаемся, дѣтка, говорилъ ей Ландрильонъ, но этого не достаточно; надо подумать о серьезныхъ дѣлахъ. Для начала, мы должны повѣнчаться.
— Ахъ, развѣ это необходимо? сказала она съ намѣреннымъ смѣхомъ.
— Что за вопросъ! Развѣ это необходимо? Ты
При первом же случае, несчастный обрушивался на нее в всё более и более ужасных ругательствах.
В этот период красота Бландины отражала сверхчеловеческий мученический оттенок её чувств; эта красота граничила с величием смерти. Но отдых, успокоение не столь абсолютные, как отдых могилы, внедрялись в её сердце.
Измученная Ландрильоном, она, в конце концов, отдалась ему. Она пожертвовала своим бедным телом, чтобы спасти душу того, которого она считала богохульником и преступником; как христианка, она разумеется, молилась за него, чтобы он избегнул осуждений, рвалась всем своим сердцем к неблагодарному в ту самую минуту, когда она приносила себя в жертву в объятиях ужасного «сердцееда». Жертва возобновлялась после каждого требования негодяя. Но Бландина вздохнула спокойно. Ландрильон ничего не мог предпринять против репутации графа. Она рассчитывала также на чудо. Кельмарк должен был одуматься. Небо исполнит мольбу святой.
Проходили недели. «Уже давно мы наслаждаемся, детка, — говорил ей Ландрильон, — но этого не достаточно; надо подумать о серьезных делах. Для начала, мы должны повенчаться».
— Ах, разве это необходимо? — сказала она с намеренным смехом.
— Что за вопрос! Разве это необходимо? Ты
