Кельмаркъ зналъ, что наносилъ ужасный ударъ своей подругѣ, но онъ самъ былъ выведенъ изъ терпѣнія; оружіе, которымъ онъ наносилъ ей ударъ, онъ обращалъ въ свою собственную рану; надо было вѣрить ему, что онъ испытывалъ ужасныя пытки, точно находился въ положеніи приговореннаго къ смерти, жаждалъ раздѣлить его участь.
— Ахъ, снова заговорилъ онъ, ты хочешь разлучить меня съ этимъ ребенкомъ! Тѣмъ хуже для тебя! Ты увидишь, какъ я разстанусь съ нимъ. И для начала вотъ мой отвѣтъ на твои мольбы. Отнынѣ, Гидонъ больше не покинетъ меня. Онъ переселится въ замокъ.
— Берегитесь… Я такъ страдаю, что я могу нанести вамъ безсознательный вредъ. Бываютъ минуты, когда я чувствую, что теряю разсудокъ и не отвѣчаю за себя!
— А я! отвѣчалъ графъ. Я теряю терпѣніе. Ты сама захотѣла, ты сама заставила меня идти до крайности. Я избѣгалъ тебя, я замыкался одинъ съ своимъ страданіемъ; чтобы не оскорблять тебя, я скрывалъ мою муку, мою тайну. Несчастная Бландина, я сдерживалъ тебя, увѣренный, что ты сама не сможешь понимать меня и оттолкнешь меня… Ты хотѣла знать, ты узнаешь все. Будь покойна, я ничего отъ тебя не скрою. Видишь, даже я не прощу тебя больше уѣзжать. Отнынѣ, довольно скрытничать. Твоя ревность не
Кельмарк знал, что наносил ужасный удар своей подруге, но он сам был выведен из терпения; оружие, которым он наносил ей удар, он обращал в свою собственную рану; надо было верить ему, что он испытывал ужасные пытки, точно находился в положении приговоренного к смерти, жаждал разделить его участь.
— Ах, — снова заговорил он, — ты хочешь разлучить меня с этим ребенком! Тем хуже для тебя! Ты увидишь, как я расстанусь с ним. И для начала вот мой ответ на твои мольбы. Отныне, Гидон больше не покинет меня. Он переселится в замок.
— Берегитесь… Я так страдаю, что я могу нанести вам бессознательный вред. Бывают минуты, когда я чувствую, что теряю рассудок и не отвечаю за себя!
— А я! — отвечал граф. — Я теряю терпение. Ты сама захотела, ты сама заставила меня идти до крайности. Я избегал тебя, я замыкался один с своим страданием; чтобы не оскорблять тебя, я скрывал мою муку, мою тайну. Несчастная Бландина, я сдерживал тебя, уверенный, что ты сама не сможешь понимать меня и оттолкнешь меня… Ты хотела знать, ты узнаешь всё. Будь покойна, я ничего от тебя не скрою. Видишь, даже я не прощу тебя больше уезжать. Отныне, довольно скрытничать. Твоя ревность не
