Временами Бландина теряла силы, находясь въ этомъ мучительномъ выборѣ или отдаться Ландрильону или потерять Кельмарка, рѣшала бѣжать, покинуть эту страну; она желала даже смерти мечтала о томъ, чтобы броситься въ море; но ея любовь къ графу мѣшала ей привести этотъ планъ въ исполненіе. Она не могла предоставить его во власть враговъ; она хотѣла оберегать его, служить ему защитою противъ него же самого…
Какъ сильно она должна была владѣть собой, чтобы не выказывать слишкомъ много холодности по отношенію къ молодому Говартцу; она избѣгала попадаться ему на глаза и насколько было возможно, не показывалась къ столу. Она отговаривалась мигренями.
— Что такое съ г-жей Бландиной? освѣдомлялся у своего друга юный Гидонъ. У нея такой странный видъ…
— Она слегка нездорова, это пустяки. Пройдетъ. Не безпокойся.
Часто бѣдная женщина ходила взадъ и впередъ по дому, какъ потерявшая разсудокъ, хлопая дверьми, громко переставляя мебель, точно желая разбить что-нибудь, крикнуть о своемъ нестерпимомъ страданіи, но если она въ такую минуту встрѣчала Кельмарка, то утихала, отъ одного его взгляда.
Однажды, когда Ландрильонъ особенно взволновалъ ее, угрожая ей не пощадить Кельмарка, если она не отдастся ему, она скрыла еще разъ
Временами Бландина теряла силы, находясь в этом мучительном выборе: или отдаться Ландрильону, или потерять Кельмарка, решала бежать, покинуть эту страну; она желала даже смерти, мечтала о том, чтобы броситься в море; но её любовь к графу мешала ей привести этот план в исполнение. Она не могла предоставить его во власть врагов; она хотела оберегать его, служить ему защитою против него же самого…
Как сильно она должна была владеть собой, чтобы не выказывать слишком много холодности по отношению к молодому Говартцу; она избегала попадаться ему на глаза и, насколько было возможно, не показывалась к столу. Она отговаривалась мигренями.
— Что такое с г-жей Бландиной? — осведомлялся у своего друга юный Гидон. — У неё такой странный вид…
— Она слегка нездорова, это пустяки. Пройдет. Не беспокойся.
Часто бедная женщина ходила взад и вперед по дому, как потерявшая рассудок, хлопая дверьми, громко переставляя мебель, точно желая разбить что-нибудь, крикнуть о своем нестерпимом страдании, но если она в такую минуту встречала Кельмарка, то утихала от одного его взгляда.
Однажды, когда Ландрильон особенно взволновал ее, угрожая ей не пощадить Кельмарка, если она не отдастся ему, она скрыла еще раз
