жаемый внукъ не былъ единственнымъ ребенкомъ ея дѣтей, умершихъ отъ сильной любви.?
Кельмаркъ запасся тамъ не только здоровьемъ, но и былъ награжденъ новымъ тѣлосложеніемъ; быстрое выздоровленіе возстановило не только его прежнія силы, но онъ неожиданно выросъ, окрѣпъ, набрался мускуловъ, широкой груди, здороваго тѣла и крови. Съ этимъ притокомъ юности, въ Кельмаркѣ появились горячность, наивность нѣжнаго оттѣнка которыхъ до сихъ поръ не знала его слишкомъ задумчивая и углубленная въ себя душа.
Прежде онъ наблюдалъ только за атлетическими упражненіями товарищей, теперь онъ сталъ принимать въ нихъ участіе и кончилъ тѣмъ, что усовершенствовался самъ. Далеко отъ того, чтобы казаться не довольнымъ, какъ прежде, передвиженіями страстныхъ игроковъ, онъ выдѣлялся теперь своею настойчивостью и увлеченіемъ; онъ, который часто, желая избѣгнуть усталости отъ восхожденія на юрскій хребетъ, скрывался въ гротахъ, въ глубинѣ старинныхъ ваннъ, теперь блисталъ среди самыхъ неутомимыхъ экскурсантовъ по горамъ.
Онъ оставался одновременно усерднымъ чтецомъ и прилежнымъ ученикомъ, какъ и большимъ любителемъ физическихъ упражненій и декоративныхъ игръ, — напоминая въ этомъ отношеніи законченныхъ людей, гармоническихъ существъ эпохи Возрожденія.
Послѣ смерти своей бабушки, которую онъ обо-
жаемый внук не был единственным ребенком её детей, умерших от сильной любви.?
Кельмарк запасся там не только здоровьем, но и был награжден новым телосложением; быстрое выздоровление восстановило не только его прежние силы, но он неожиданно вырос, окреп, набрался мускулов, широкой груди, здорового тела и крови. С этим притоком юности, в Кельмарке появились горячность, наивность нежного оттенка которых до сих пор не знала его слишком задумчивая и углубленная в себя душа.
Прежде он наблюдал только за атлетическими упражнениями товарищей, теперь он стал принимать в них участие и кончил тем, что усовершенствовался сам. Далеко от того, чтобы казаться не довольным, как прежде, передвижениями страстных игроков, он выделялся теперь своею настойчивостью и увлечением; он, который часто, желая избегнуть усталости от восхождения на юрский хребет, скрывался в гротах, в глубине старинных ванн, теперь блистал среди самых неутомимых экскурсантов по горам.
Он оставался одновременно усердным чтецом и прилежным учеником, как и большим любителем физических упражнений и декоративных игр, — напоминая в этом отношении законченных людей, гармонических существ эпохи Возрождения.
После смерти своей бабушки, которую он обо-
