зость, которую графъ выказываетъ дрянному шалуну, скорѣе касается меня“.
Слишкомъ сильно размечтавшаяся крестьянская дѣвушка наслаждалась этою глубокою дружбою между Дейкграфомъ и негодяемъ, котораго такъ долго отталкивала, почти не считала своимъ братомъ. Она перестала даже обращаться съ нимъ грубо, бранить его. Теперь она берегла его, заботилась о немъ, смотрѣла за его одеждою, починяла бѣлье, — ко всему этому онъ не привыкъ. Чтобы объяснить эту перемѣну, дѣвушка повѣрила Говартцу свой большой планъ о бракѣ съ графомъ. Бургомистръ, не менѣе тщеславный, привѣтствовалъ эти честолюбивыя мечты и ни на одну минуту не сомнѣвался въ успѣхѣ. По примѣру своей любимицы онъ пересталъ грубо обращаться съ сыномъ.
Когда, послѣ нѣсколькихъ мѣсяцевъ такъ называемаго испытанія, Дейкграфъ заявилъ бургомистру, что онъ окончательно рѣшилъ заняться негодяемъ, Клодина убѣдила Мишеля Говарта принять это предложеніе.
Бургомистръ, очень тщеславный, немного поколебался, потому что, какъ онъ понималъ, положеніе Гидона въ замкѣ было бы подчиненнымъ, немного выше какого-нибудь слуги, вродѣ Ландрильона, но все же слуги.
Въ то время, какъ онъ долго такъ, подъ собственной крышей унижалъ сына, ставя его ниже всякихъ рабочихъ, поручая ему самыя непріят-
зость, которую граф выказывает дрянному шалуну, скорее касается меня».
Слишком сильно размечтавшаяся крестьянская девушка наслаждалась этою глубокою дружбою между Дейкграфом и негодяем, которого так долго отталкивала, почти не считала своим братом. Она перестала даже обращаться с ним грубо, бранить его. Теперь она берегла его, заботилась о нём, смотрела за его одеждою, починяла белье, — ко всему этому он не привык. Чтобы объяснить эту перемену, девушка поверила Говартцу свой большой план о браке с графом. Бургомистр, не менее тщеславный, приветствовал эти честолюбивые мечты и ни на одну минуту не сомневался в успехе. По примеру своей любимицы он перестал грубо обращаться с сыном.
Когда, после нескольких месяцев так называемого испытания, Дейкграф заявил бургомистру, что он окончательно решил заняться негодяем, Клодина убедила Мишеля Говартца принять это предложение.
Бургомистр, очень тщеславный, немного поколебался, потому что, как он понимал, положение Гидона в замке было бы подчиненным, немного выше какого-нибудь слуги, вроде Ландрильона, но всё же слуги.
В то время как он долго так, под собственной крышей унижал сына, ставя его ниже всяких рабочих, поручая ему самые неприят-
