бинѣ души, не испытывая опредѣленной антипатіи къ этому мелкому крестьянину, она иногда должна была быть оскорблена до глубины души, всѣмъ существомъ, и несмотря на свое доброе сердце, здравый разумъ, величіе души, она, разумѣется, должна была испытывать частые порывы негодованія противъ этого умственнаго сближенія, этой тѣсной дружбы, этого непонятнаго союза двухъ мужчинъ. Она доходила даже до того, что ревновала графа къ таланту и темпераменту молодого художника, этимъ двумъ умственнымъ дарамъ, которые сближали его съ душою Кельмарка сильнѣе, чѣмъ вся ея глубокая любовь простой женщины и хранительницы его счастья. Доброе существо ничего не высказывало въ эти столь человѣческія минуты слабости, за которыя ея разумъ упрекалъ ея инстинктъ.
Что касается Клодины, то вначалѣ и затѣмъ еще долгое время, она совсѣмъ не была оскорблена этой сильной дружбой, которую выказывалъ Дейкграфъ юному Гидону. Она видѣла въ этомъ извѣстный, хотя и не прямой, пріемъ ухаживанія графа за сестрой, словно онъ вводилъ брата въ свои интересы. Разумѣется, Кельмаркъ откроется маленькому пастуху въ своей любви къ молодой фермершѣ. — „Онъ очень робокъ, чтобы прямо открыться мнѣ, думала она; сначала онъ откроется мальчику, и постарается черезъ него узнать мои чувства. Онъ избралъ довольно жалкаго посредника. Впрочемъ, у него не было выбора. Въ ожиданіи этого, бли-
бине души, не испытывая определенной антипатии к этому мелкому крестьянину, она иногда должна была быть оскорблена до глубины души, всем существом, и несмотря на свое доброе сердце, здравый разум, величие души, она, разумеется, должна была испытывать частые порывы негодования против этого умственного сближения, этой тесной дружбы, этого непонятного союза двух мужчин. Она доходила даже до того, что ревновала графа к таланту и темпераменту молодого художника, этим двум умственным дарам, которые сближали его с душою Кельмарка сильнее, чем вся её глубокая любовь простой женщины и хранительницы его счастья. Доброе существо ничего не высказывало в эти столь человеческие минуты слабости, за которые её разум упрекал её инстинкт.
Что касается Клодины, то вначале и затем еще долгое время, она совсем не была оскорблена этой сильной дружбой, которую выказывал Дейкграф юному Гидону. Она видела в этом известный, хотя и не прямой, прием ухаживания графа за сестрой, словно он вводил брата в свои интересы. Разумеется, Кельмарк откроется маленькому пастуху в своей любви к молодой фермерше. — «Он очень робок, чтобы прямо открыться мне, — думала она; — сначала он откроется мальчику и постарается через него узнать мои чувства. Он избрал довольно жалкого посредника. Впрочем, у него не было выбора. В ожидании этого бли-
