Послѣ этого соглашенія Гидонъ приходилъ каждый день въ замокъ. Кельмаркъ проводилъ съ нимъ долгое время въ своей мастерской. Юный крестьянинъ выказывалъ въ занятіяхъ рвеніе и горячность неофита, достойныя какого-нибудь creato, или ученика итальянскихъ художниковъ эпохи возрожденія. Они не знали никакого отдыха въ своихъ занятіяхъ. Гидонъ былъ одновременно и моделью, и ученикомъ и помощникомъ Кельмарка. Когда они утомлялись писать, читать или рисовать, Гидонъ брался за свою трубочку, или распѣвалъ, своимъ громкимъ, точно металлъ, голосомъ, героическія и первобытныя пѣсенки, которымъ онъ научился у рыбаковъ Кларвача.
Кельмаркъ, казалось, не могъ жить безъ своего ученика, и посылалъ за нимъ, если тотъ опаздывалъ. Всегда ихъ видѣли вмѣстѣ. Они стали неразлучны. Гидонъ, обыкновенно,обѣдалъ въ Эскаль-Вигорѣ, такъ что возвращался домой только къ ночи. По мѣрѣ того, какъ Гидонъ усовершенст-
После этого соглашения Гидон приходил каждый день в замок. Кельмарк проводил с ним долгое время в своей мастерской. Юный крестьянин выказывал в занятиях рвение и горячность неофита, достойные какого-нибудь creato, или ученика итальянских художников эпохи возрождения. Они не знали никакого отдыха в своих занятиях. Гидон был одновременно и моделью, и учеником и помощником Кельмарка. Когда они утомлялись писать, читать или рисовать, Гидон брался за свою трубочку, или распевал, своим громким, точно металл, голосом, героические и первобытные песенки, которым он научился у рыбаков Кларвача.
Кельмарк, казалось, не мог жить без своего ученика, и посылал за ним, если тот опаздывал. Всегда их видели вместе. Они стали неразлучны. Гидон, обыкновенно, обедал в Эскаль-Вигоре, так что возвращался домой только к ночи. По мере того, как Гидон усовершенст-
