родился за нѣсколько мѣсяцевъ до ихъ кончины. Его бабушка по отцу приняла въ немъ участіе, но она не желала переѣзжать въ эту страну, съ вредными воздухомъ и климатомъ, которымъ она и предписывала преждевременную кончину своихъ дѣтей. Кельмаркъ былъ воспитанъ на континентѣ, затѣмъ, по совѣту докторовъ, его послали учиться въ одинъ интернаціональный пансіонъ въ Швейцаріи.
Тамъ, въ Боденбергскомъ замкѣ, гдѣ протекла юность Анри, онъ долгое время представлялъ изъ себя изящнаго блондина, съ легкимъ оттѣнкомъ малокровія и истощенія, на задумчивомъ и сосредоточенномъ лицѣ, съ большимъ выдающимся лбомъ, съ щеками розоваго увядавшаго цвѣта, преждевременнымъ блескомъ въ большихъ синихъ глазахъ, отличавшихся лиловатымъ оттѣнкомъ аметиста, или пурпурныхъ облаковъ и волнъ при закатѣ солнца; очень большая голова давила подъ его воротничкомъ опущенныя плечи; у него были слабые члены и впалая грудь. Хрупкое сложеніе юнаго графа обрекало его на издѣвательства со стороны товарищей, но онъ избѣгъ этого, благодаря престижу его ума, престижу, который онъ внушалъ даже профессорамъ. Всѣ уважали въ немъ его стремленіе къ одиночеству, мечтаніямъ, его желаніе избѣгать общія скучныя сборища, гулять одному въ глубинѣ парка, взявъ книгу любимаго автора, или даже, чаще всего, удовлетворяясь только соб-
родился за несколько месяцев до их кончины. Его бабушка по отцу приняла в нём участие, но она не желала переезжать в эту страну с вредными воздухом и климатом, которым она и предписывала преждевременную кончину своих детей. Кельмарк был воспитан на континенте, затем, по совету докторов, его послали учиться в один интернациональный пансион в Швейцарии.
Там, в Боденбергском замке, где протекла юность Анри, он долгое время представлял из себя изящного блондина с легким оттенком малокровия и истощения на задумчивом и сосредоточенном лице, с большим выдающимся лбом, с щеками розового увядавшего цвета, преждевременным блеском в больших синих глазах, отличавшихся лиловатым оттенком аметиста, или пурпурных облаков и волн при закате солнца; очень большая голова давила под его воротничком опущенные плечи; у него были слабые члены и впалая грудь. Хрупкое сложение юного графа обрекало его на издевательства со стороны товарищей, но он избег этого благодаря престижу его ума, престижу, который он внушал даже профессорам. Все уважали в нём его стремление к одиночеству, мечтаниям, его желание избегать общие скучные сборища, гулять одному в глубине парка, взяв книгу любимого автора, или даже, чаще всего, удовлетворяясь только соб-
